Книга По осколкам, страница 57 – Кира Гофер

Что же мне, пылью все развейся, делать-то?!

Никогда не бывала в положении, откуда не увидела бы выход. Всегда видела все — в том суть Основателей. Тут как бы тоже… Но в какую сторону?..

И тут я понимаю, что взгляд мой слишком долго топчется на хилом выгнутом мостике. Понимаю — и закрываю глаза.

Никуда от сути не денешься. Она сама все найдет и сама тебя за ручку подведет не хуже, чем я тут Сатс таскаю.

В этот же миг, когда я смирилась с тем, куда мне идти, чтобы выйти, сбоку пыхает огнем и жаром. Я едва не заваливаюсь на бок. Быстро перевожу взгляд — но не на Сатс, которая упрямо не хочет сделать простое подобие каши, а все мучается с хлебом, а на противоположный берег.

Люди на причалах, трудящиеся в ночи при свете факелов, не видели нас, пока мы сидели на этом холме в темноте. Но после вспышки от Сатс они все опустили свои ведра и собрались в концах причальчиков. Всматриваются. Тянутся. Что-то кричат тем, кто стоит на берегу и тоже интересуется.

«Разметай меня сквозняк!» — как метко говорят те из наших, которые постарше. Только этого не хватало.

— Давай сюда, что у тебя там получилось, — говорю сердито. — Уходим, но с другого угла. От канала нельзя, вода, провиснем. Поэтому через реку, там свернем налево и уйдем к соседнему углу. Только надо проскочить быстро и тихо. Видишь — на нас уже пялятся.

— Тут темно. Они нас не могут разглядеть, — предсказуемо спорит она. — Я бы сначала поела, а потом можно и уйти, раз ты закончила смотреть и слушать.

— Не закончила. Я мало что понимаю с этим осколком, но это не значит, что тут нечего понимать. Помнится, тыназывала это слабостью, но я скажу тебе, что думать, будто нет того, чего ты не видел или не знаешь, неправильно, ошибочно и очень опасно. Оно может само тебя найти.

Пока мы разговаривали, люди на причалах немного успокоились. Даже шумно отругали кого-то одного. Кажется, того, кто первым указал на нашу вспышку. Его прогнали с берега за линию глиняных домов — пинали и несколько раз ударили мокрыми, блестящими в свете факелов ведрами.

— Укуси своего хлеба, чтобы в животе не урчало, и давай его уже сюда, — говорю я строго и поднимаюсь на ноги. — Нам надо тихо пройти между этими причалами с факелами и теми кострами. Видишь на холме точки?

Сатс кивает. И быстро жует. Морщится — значит, опять у нее не получилось.

Люди на причалах все-таки бросили свою работу, собрались у первого причала, о чем-то спорят. Я не слышу их голосов, не особо надо, но тянусь и настраиваюсь просто ради спокойствия. Они нас не заметили, они обсуждают, что вспыхнуло на холме, но не говорят, что кого-то видели. Значит, не видели. Значит, и не увидят. Не хочу к ним, не нравится мне, как они звучат.

Мостик длинный и узкий, с пятью подпорками. Зайти на него мы зашли. Прокрались по скрипучим доскам… Когда достигаем края моста на другом берегу, я едва ставлю ногу на твердую землю — и в ушах как застучит, как застонет!

Не пускает.

— Сатс. Остановись.

— Что? Идем назад?

— Остановись.

— Не весь еще осколок обежали? — в ее голос возвращается высокомерие.

— Просто стой, где стоишь, и не двигайся.

Я возвращаюсь по мостику на несколько шагов. Мост низкий, воду можно потрогать рукой, если лечь на живот и дотянуться через редкие столбики перил.

Ложусь и опускаю руку.

Кончики пальцев погружаются в жуткий холод, и больно бьет сильное искажение, словно бы десяток крыс бросаются отгрызать мою руку наперегонки друг с другом.