Книга Ничей сын, страница 21 – Шеррилин Кеньон

Джо улыбнулась.

— Прости. Для подобного общения мы используем айфоны. Только они не такие огромные.

Она подняла ладонь, показывая размер.

— О. А я всё думал, что означает это слово. — Он помолчал, а потом спросил: — Тебе что-то нужно, госпожа?

Не успев остановить себя, она кивнула:

— Ты можешь вернуться?

С умилительной робостью он материализовался рядом с кроватью. Сурово нахмурившись, Кэдиган провёл костяшками пальцев по её мокрой щеке.

— Ты поранилась?

Взяв его за руку, она крепко прижалась к ладони щекой.

— Ненавижу одиночество. Знаю, странно так себя вести в моём возрасте, но это выше моих сил.

Он по-доброму ей улыбнулся.

— Это не странно. Мне, как никому другому, ведома твоя печаль.

«И не поспоришь. Об одиночестве ему известно больше любого».

Опустив взгляд на другую его руку, Джо увидела засохшую кровь.

— Тебя ранили?

Кэдиган безразлично пожал плечами.

— Хариус царапнул.

— Хариус?

— Безумные твари, настигшие тебя по прибытию в сею обитель. Они быстрые. Порой, даже быстрее меня.

Джо поднялась и подошла к умывальнику, чтобы намочить ткань.

— Позволь осмотреть рану.

Кэдиган не шелохнулся.

— Не волнуйся. Сейчас, через минуту, она заживёт.

Джозетта поморщилась.

— Ты продолжаешь повторять эту бессмыслицу. «Сейчас» и «через минуту» вообще-то противоречат друг другу.

Он фыркнул.

— Ишь ты. Меня критикует женщина, которую я сам понимаю через слово.

Джо рассмеялась и потянула его за рясу.

— Раздевайся, болтун. Я хочу осмотреть твою рану.

Кэдиган замешкался, прежде чем послушаться. Он стянул рясу через голову и аккуратно сложил на сундук.

Джо раздражённо усмехнулась, дёрнув его за хоуберк^[14].

— Это глупо, не находишь?

Кэйд со смешком расшнуровал, а затем снял кольчугу и гамбезон, прежде чем развязал и закатал рукав до подмышки.

— Господи, ты как матрёшка. Сколько на тебе всего?

При виде её потрясения он пожал плечами и ответил с улыбкой:

— Как обычно.

Закатив глаза, Джо приподняла рукав, пока не нашла свежую рану, при виде которой поёжилась. Боль должна быть нестерпимой, но Кэдиган будто её совсем не замечал, что доказывало, насколько сурова его жизнь.

Джо поёжилась, увидев глубину укуса и количество других шрамов на предплечье. Следы когтей, укусов и того, чему она даже не могла найти объяснение. Его плоть была усыпана ими. Однако самыми странными выглядели рубцы вокруг правого предплечья и пальцев — ряды ромбовидных шрамов. Казалось, его рука попала под какой-то пресс.

«Он что, угодил в мясорубку?»

Она провела пальцем по странным узорчатым шрамам.

— Откуда они у тебя?

На его щеках вспыхнул румянец, прежде чем Кэйд потупил взор.

— Это ерунда.

— Неправда. Отчего они тебя смущают?

На его челюсти выступил желвак.

— Они не в счёт.

Он попытался отстраниться.

Джо не пустила его.

— Отчего тогда ты молчишь?

— Когда я был отроком, брат Оуайн играл в азартные игры, а деньги понемногу таскал из казны. Когда отец Брайс заметил пропажу монет, то обвинил в краже меня, поскольку брат Оуайн сказал, будто я последний был в комнате с сундуком. Эти шрамы остались у меня как предостережение.

Джо изо всех сил пыталась разобрать его слова и понять историю.

— Это с тобой сделал брат?

— Нет, я облат.

Она держала его за руку, смывая запёкшуюся кровь.

— Мне не знакомо это слово.

— Произведя на свет, мать тут же подбросила меня монахам. Я воспитывался при монастыре, где мне было суждено стать послушником.