Книга Дом грозы, страница 127 – Ксюша Левина

Здесь сильно пахнет лекарствами. Вид медицинского оборудования портит картину чистой комнаты. Нимея все это уже видела, но успела забыть. Она по какой-то детской наивности рассчитывала, что сегодня встретит родителей совсем другими.

Мама спит. Она не бледная и не болезненно-худая. Обычная. Такая же, какой была до революции. Чуть полненькая, низкая, с очаровательными щечками, на которых от улыбки появляются ямочки. С каштановыми потускневшими волосами и тонкими губами, окруженными сетью морщинок.

Если она проснется и откроет глаза, они будут в точности как у Нимеи: большие и темно-карие с теплыми желтыми крапинками. Ее лоб прикрывает челка, что когда-то была всегда тщательно накручена щеткой и лежала аккуратно волосок к волоску, а теперь же лежит слипшимися прядями, едва расчесанная.

— Она что-то вспомнила? — Нимея не может оторвать взгляд от матери, боится пошевелиться и спугнуть призрак удачи.

Она представляет, как отец сейчас рассмеется и скажет, что все стало налаживаться. Он выложит бодрым и приветливым тоном целую историю болезни со счастливым прогнозом. Поведает об успешном опыте экспериментального лечения, о том, что состояние его дорогой жены стабилизируется и можно рассчитывать на полное восстановление памяти, и так далее. Потомпридет Рейв и подтвердит, что это настоящее чудо. Мама откроет глаза: добрые, полные тепла. Улыбнется, протянет к дочери руки, спросит, как она добралась. Зайдет Фандер и будет говорить чопорно и важно, как джентльмен, воспитанный в лучших традициях Траминера, познакомится с родителями в самой официальной несносной манере. Миссис Нока пожурит дочь, спросит, где же она прятала такое сокровище, на что Нимея громко воскликнет, что это чье угодно, но точно не еесокровище, и они станут спорить. Вечер закончится в саду. Мама будет донимать вопросами. Отец — наблюдать за беседой со стороны. Нимея непременно поворчит на Фандера. Вот она — ее идеальная картинка.

— Нет. — Ответ отца звучит как чертов приговор и приводит в настоящее бешенство.

Он протягивает руки, чтобы Нимея сделала шаг навстречу и упала рядом, положив голову ему на колени.

— Как твой мальчик?

— Он не мой… — Нимея замолкает и понимает, что ошиблась.

Речь не про Фандера, а про Энга. Отец удивленно вскидывает густые черные брови, а на его губах появляется понимающая улыбка.

— Еще жив, — шепчет Нимея в ответ.

— Ты ему помогла?

— Нет, но уже скоро… Пап, ей хоть немного лучше?

Он молчит в ответ, с этим приходится смириться. Отец не болтун. Никогда он не стал бы разглагольствовать даже на важные темы, а самое главное — он никогда не давал обещаний. Когда он качает головой из стороны в сторону, у Нимеи обрывается сердце. Вот он, самый беспристрастный и честный ответ.

И вдвойне больнее Нимее оттого, что отцу тяжело ей сообщать плохие новости. Он слишком добрый, славный. Таких все всегда любят, такие всем помогают, и больше всех именно они и страдают. Он не гений, не ученый, не богач. Нимее лет с пятнадцати казалось, что его нужно поддерживать и защищать.

Она перестала верить, что папа герой, но стала думать, что ей с ним чертовски, даже больше всего на свете, повезло.

Всем бы такого папу.

— А ты как? — Нока пытается заглянуть отцу в глаза, но он снова обращается не к ней, а к морю. Судя по всему, это его новый друг.