Книга Дом грозы, страница 63 – Ксюша Левина

Единственный столик находится все на том же балкончике. В тесной комнатке только узкая кровать и напольная вешалка. Сильно пахнет лесом, сырым деревом, и совсем не пахнет Нокой. Почти непривычная ситуация. Нимея провела с Фандером два дня подряд, и он уже решил, что запах кофе — его новый вечный спутник.

Хочется скорее смыть с себя пот, дорожную пыль, съесть что-нибудь и упасть на кровать. В соседнем номере тоже слышна поспешная возня: шорох, шелест, скрип кровати, стук двери, шум льющейся из душа воды.

Душ.

Фандер шарит глазами по номеру и обнаруживает неприметную дверь в ванную комнату на смежной с номером Ноки стене. Он заходит туда осторожно, будто ванна может оказаться общей, но это глупо. Хотя шум воды достаточно громкий, чтобы подозрения были оправданными. Внутри темно — слабая лампочка под потолком и черная помутневшая плитка. Набор одноразового мыла на полочке, пушистый халат, полотенце. Стоит все это увидеть, и тут же хочется скорее снять с себя одежду, которая за день окончательно прилипла к коже.

Фандер быстро раздевается, хватает с полки мыло и включает воду. Сначала она совсем ледяная, потом стремительно нагревается, и комнату заволакивает пар.

Звуки воды из соседнего номера кажутся еще громче, будто перегородки сделаны из картона и украшены пластиковой плиткой для красоты. Как только он включает воду, по другую сторону резко прекращается плеск, остается только мерный стук капель о кафель.

— Хардин? — слышится приглушенный женский голос.

— Нока?

— Черт, что за паршивый мотель. Я что, буду всю ночь тебя слышать?

— Я постараюсь спать потише.

— И никакихнепотребств в душе.

— Как ты могла такое обо мне подумать?

— Очень даже могла. Во всех подробностях.

— Ты что, фантазируешь обо мне в душе?

— Постоянно, — доносится едва различимый ответ, но слышно, что последнее Нимея цедит сквозь зубы. — Иначе, ты думаешь, зачем я тебя откопала? Чтобы тебя заполучить в свою постель, так что мойся получше. Скоро твой час придет.

По саркастичному тону Ноки ясно, что она шутит, но Фандеру нисколько не смешно. В теле будто разом становится на пару литров больше крови; иначе чем объяснить то, что она горячими волнами разливается по телу от каждого слова обнаженной девушки, стоящей за стенкой.

Фандер протягивает руку и делает напор воды посильнее, по ту сторону Нока пищит:

— Эй! У меня вода стала холодной, не наглей!

— Это чтобы ты остудила пыл и перестала нести чушь.

Нимея не отвечает, но через пару мгновений Фандер чувствует ее гнев, ледяными каплями оседающий на его плечи. Он шипит, отскакивает в сторону и прижимается лбом к кафелю.

— Мир? — спрашивает по ту сторону Нимея. Так близко, будто стоит рядом. Будто сейчас сделает еще один крошечный шаг и прижмется лбом к его спине. Будто ее руки могут его обнять.

Одно слово, а я успел так размечтаться.

Губы изгибаются в озлобленной улыбке.

Ты такой слабак, Хардин. Это же хуже тюрьмы — быть тут, верно?

Он трясет головой и отстраняется от стены.

— Мир.

Конечно, Нимея имеет в виду не их отношения, а дележку горячей воды.

Фандер продолжает мыться молча и старается не представлять, что всего в двадцати дюймах от него то же самое делает Нока. Какая глупая планировка номеров.

Было отвратительной идеей пойти в душ, потому что напряжение не уходит, а совсем наоборот: возвращается и становится ослепляюще сильным. Вопрос, висящий эти два дня в воздухе, но так и не сформулированный, обретает плоть: Нока — девчонка и всегда ею была. Она не выдуманная, не нарисованная, не героиня книжки и не его фантазия. Она живая, теплая. Она пахнет кофе, и она за стенкой. У нее есть сердце, и оно любит какого-то человека. Очень даже реального, к слову.