Книга Золото и пепел. Хроники города номер Три, страница 3 – Мария Соколова

В этом доме нет смысла что-то менять. Через полгода он и еще с десяток соседних пойдут под снос: будут расширять завод по производству оружия, а до людей никому нет дела. Идите куда хотите, а в качестве компенсации обещают дать жалкие гроши, на которые не купишь и подстилку для собаки.

Окно, покрытое толстым слоем пыли и копоти, пропускает тусклый свет, отбрасывая блики на стены с дурацкими полосатыми обоями. Деньги за смену кидаю в старую коробку из-под сахара. Ботинки бросаю у порога, стягиваю одежду, пропитанную потом и запахом шахты, и иду в душ. Тесные стены крохотной душевой давят, вода течёт тонкими ледяными струйками, но я стою, не двигаясь, закрыв глаза, чувствуя, как грязь и усталость медленно уходят. Капли стекают по шрамам – память о сотнях боев. Вымывшись, я устало падаю на диван и проваливаюсь в тяжелый сон без сновидений.

Просыпаюсь, когда за окном уже сгущаются сумерки. Небо – темно-серое, изрезанное багровыми полосами заката. Желудок урчит, настойчиво напоминая, что безвкусная каша давно переварилась. Встаю с кровати, разминая затекшее тело. Натягиваю джинсы с футболкой, поправляю на шее медальон и сую в карман несколько мятых купюр. Дверь недовольно скрипит, выпуская меня на улицу. Удивительно, как этот дом еще не рухнул. Рабочий район оживает к вечеру: узкие улочки полны людей, в воздухе смешиваются запахи рыбы и дыма от костров, разведенных в жестяных бочках. Барыги что есть сил зазывают народ, стараясь переорать друг друга:

— Рыба свежая, дергается еще! — кричит один, размахивая палкой с нанизанными выпотрошенными тушками.

— Стулья крепкие, почти новые! — надрывается другой, указывая на шаткую мебель с потрескавшимся лаком.

На стихийном рынке продают буквально все, что представляет хоть какую-то ценность: от скудной еды и поношенной одежды до примитивного самодельного оружия, собранного из кусков шахтерских инструментов. Кто-то продает и просто хлам: куски ткани, ржавые шестерёнки, обрывки проводов, старые ботинки без пары. Изредка можно найти и что-то крайне интересное. Месяц назад у одного деда я купил прилично сохранившуюся книгу про подростка и какого-то безносого колдуна, напечатанную еще до катастрофы.

Чуть в сторонеот шумного рынка, съежившись от холода, стоит старушка в заплатанном плаще. Её руки, дрожащие от прожитых лет, держат корзину, полную простого серого хлеба и копченой рыбы:

— Бери, сынок, бери, не обману! Вкусно! И кусок тряпки возьми, руки опосля вытереть, — скрипит она, улыбаясь беззубым ртом.

Молча кивнув, опускаю в её ладонь несколько монет, принимая скромное угощение. Отхожу к стене, прислоняюсь к холодному бетону и жую, глядя на суету вокруг. Хлеб пресный, крошится в руках, рыба – жестковата, но я ем с аппетитом, привыкший к такой еде. Люди вокруг движутся точно тени, усталые, сгорбленные, с лицами, покрытыми пылью шахты или копотью заводов.

Внезапно, из браслета на запястье вырывается слабое голубое мерцание голограммы. Это она, мой куратор. И каждый раз сердце начинает биться чуть чаще, хоть и знаю, что это всего лишь запись:

— Истребитель номер 721, для вас новое задание. Срок исполнения – двое суток. Необходимо произвести зачистку юго-западного коридора на -8 уровне.

Уже собираюсь выключить голограф и доесть свой нехитрый ужин, но вдруг девушка отворачивается, кажется, забыв завершить запись, и я ловлю обрывок разговора: