Книга Истинная зайка для ректора, страница 67 – Анна Флор

— Федя, — вздыхаю я, садясь на свою кровать в комнате общежития. — Я выхожу замуж.

— Ура? — робко произносит Федерико, подползая ко мне, и заглядывает мне в глаза.

Слизень смотрит на меня заискивающе. Знает прекрасно, что провинился, поэтому и в рот заглядывает.

— Я боюсь уже радоваться начинать, потому что каждый раз мы с тобой всё портим, — вздыхаю я, отводя комнату

Без Китти здесь пусто и скучно. Даже обсудить произошедшее, кроме Феди, не с кем.

Но определенно точно, слова Родгара плотно засели в голове. Мечтала ли я вообще оказаться Истинной генерала? Нет. Думала ли я, что поступая сюда, обрету здесь любовь? Я даже на сержанта не замахивались, а тут целый генерал!

Свой собственный, — гордо подсказывает внутренний голос.

Высокий, широкоплечий, — мечтательно развиваю тему в своей голове.

Над столом разламывается пространство и крохотный портал выплёвывает на него крохотный флакончик с содержимым лососевого цвета и записку.

Взяв в руки пергамент, пробегаюсь глазами по тексту:

"Видела ты ты лицо магистров, деканов и моих генералов, когда я заставил их безоговорочно и точно определить лососевый цвет. Им потребовалось четыре часа и семнадцать минут, чтобы сойтись в общем мнении. Я выучил все цвета и оттенки, вплоть до селадона и заффре. Ты подозревала, дорогая зайка, что о существовании такого цвета, как кокеликот? Впрочем, что не сделаешь, ради кукурузы (зачеркнуто)... Истинной. Впрочем, уверен, что цвет кукурузы немного напоминает Микадо. Ввести что-ли экзамен на знание цветов в академии? Не привык страдать в одиночку.

Впрочем, я отвлекся. Пей свое зелье лососевого оттенка. Оно отделит твоего фамильяра от тебя. Ритуал по привязке проведем вместе заново.

Твой почти поверженный цветом Заффре Родгар".

— Чего? — моргаю пару раз прежде, чем осознаю, что Родгар, чтобы не ошибиться, выучил все оттенки цветов.

И это воспринимается мной, как нечто милое и...бесполезное.

Потому что мы, женщины, почему-то всегда безошибочно можем определить любой оттенок и цвет. Даже если мы не знаем его название, мы попадаем в цель.

— Федерико, — строго произношу, глядя на фамильяра. — Нам необходимо расторгнуть связь, чтобы...

Меня прерывают бурные рыдания слизня. Во все стороны фонтанирует слизь, вместо слёз сего глаз. Слизень меняет цвет на пурпурный, а затем демонстративно хватается за брюшко. Пытается нащупать или определить, где у него сердце. Задумчиво вошкает лапкой по желейному животику и хмурится.

— Левее, Федя, — вздыхаю, глядя на спектакль.

Федя вновь возобновляет рыдания, украдкой поглядывая на меня.

С безжалостным видом, откручиваю крышку и залпом слушаю флакон.

Вот и всё. Теперь я не

буду фамильяром своего же фамильяра. Ура?

* * *

— Федя, уже можно открывать глаза, — в очередной раз проговариваю я, теряя терпение.

Федя, прикрывающий лапкой глаза, вздыхает. Складывает лапки на брюшке и смотрит на меня так, словно я только что его предала.

— Так надо, просто поверь мне, — ободряюще улыбаюсь.

Но у слизня вновь начинает дрожать нижняя губа.

Битые полчаса после выпитого зелья я пытаюсь разговорить Федю. И, к счастью, понимаю, что зелье сработало безупречно. Значит, я не услышу и не пойму речь Феди, а он не сможет мне приказывать.

И на мгновение даже становится тоскливо. Потому что я привыкла его слышать и понимать. Да и его жалко, хоть и дурачок, но свой, родной что-ли.