Книга После развода в 40. Между нами твоя истинная, страница 50 – Екатерина Гераскина

Кажется, за последние десять лет она ничуть не изменилась. Именно такой я и запомнила ее.

— Госпожа Сильва, доброй ночи. Вы, наверное, меня не помните… Меня зовут Кристина… Дарк… — я запнулась, потому что теперь это уже не моя фамилия. — Кристина Грейс, — но госпожа Сильва перебила меня, окинув внимательным взглядом бледно-зеленых глаз.

— Помню тебя. Раньше ты носила другую фамилию.

— Могу я остаться у вас? Я… оказалась здесь и… — слова давались тяжело, я понимала, насколько всё странно звучит. Но Сильва перебила меня.

— Входи. Тебе вредно быть на холоде.

— Вы… поняли?

— А ты забыла, кто я?

— Нет, госпожа Сильва.

— Тогда и вопросов не задавай. Я вижу, что ты измождена и напугана. В твоем положении это опасно. Я покажу тебе ванную и принесу чистую одежду.

— Благодарю вас.

— Не стоит.

Женщина пропустила меня. Я сразу оказалась в просторной комнате: тут был шкаф для одежды, в отдалении горел камин, стояла софа цвета топленого молока, одно кресло, клетчатый плед на нем и чайный столик с одной чашечкой.

Тут было тепло и уютно.

Женщина повела меня на второй этаж, я заметила рядом с лестницей дверь в небольшую кухни.

Мы поднялись по деревянной лестнице. Потом она открыла первую дверь в узком коридоре.

— Проходи, — она достала чистый, аккуратно сложенный халат из ящичка и подала мне, а потом махнула рукой в сторону двери напротив ванной. — Тут комната. Там я оставлю тебе одежду. Потом спускайся, если захочешь поесть.

— Если вы не против, я бы прилегла.

— Конечно.

Она улыбнулась уголками губ. Показалось даже ее глаза сверкнули зеленью на мгновение. Но отогнала этот морок. Видимо, устала.

Сильва закрыла дверь, я выдохнула, повернулась и опёрлась рукой на раковину. Посмотрела на себя в зеркало.

Волосы растрёпаны, как воронье гнездо. Глаза лихорадочно горят. Под ними — тёмные круги. На лице отчётливо обозначившиеся скулы. Щёки впалые, губы сухие и практически синие. Куртка грязная, как и брюки. Видна разорванная рубашка и нижнее бельё.

— Я похожа на жертву насилия… Хотя ведь я и есть она. — Я положила чистый халат на край раковины и начала срывать с себя одежду.

Слёзы покатились по щекам. Мне было до ужаса страшно. За сегодняшнюю ночь я испытала столько страха, сколько не переживала уже давно. Я чуть не умерла дважды. Один раз меня спасла странная незнакомка — та, что была связана с Сандрой, которая донесла Орелии о моём положении. Второй раз меня спас мой дар.

Так кем же она была — незнакомка? Враг она или нет? Я не понимала.

А в голове что-то зудело, не давало покоя — то самое, что я будто забыла. Я смотрела на себя в зеркало и продолжала раздеваться, стягивая одежду,размазывая слёзы и кривя губы в гневе.

Я вдруг поняла, что злюсь.

Злюсь за то, что оказалась в таком беспомощном положении. За то, что судьба обошлась со мной так подло. За то, что Орелия посмела напасть и решила надругаться надо мной руками наёмников. Мелкая, подлая дрянь!

Я стащила обувь и бельё. Сдёрнула штаны — пуговиц на них уже не было. Меня передёрнуло от воспоминания, как чужие мужские руки касались меня. Хотелось отмыться, стереть кожу до красна.

Я залезла в ванную, включила воду. Сидела на дне, обхватив колени руками, спрятавшись за своими распущенными спутанными волосами.

Мне хотелось наказать мерзавку. Мало ей было проколоть ногу — я хотела возмездия. Но понимала: если вернусь, то уже не смогу уйти.