Книга Эхо Танорга, страница 138 – Селина Катрин

— Дайте хотя бы позвонить, — попросил я. — Очень надо. Мирослава на спутнике осталась, это непредвиденное обстоятельство.

— Это та девушка, с которой у тебя якобы ничего нет? — Брови начальства поползли на лоб, а я вспомнил о своём маленьком вранье, когда писал сообщение и просил взять на работу гейм-проводника. Шва-а-арх… — Потом с ней намилуешься, видел я ваши поцелуи на всех камерах, Платон отчет прислал. Такое на публику не сыграешь. Уверен, всё с ней хорошо.

— Шеф, клянусь, на тот момент у нас ничего не было. Мне надо просто убедиться, что она в безопасности.

— Пф-ф-ф, надевай шлем, ловим крысу, док, а затем бери отпуск и милуйся со своей невестой хоть несколько недель напролёт. Вначале работа, потом здоровье, потом дела сердечные.

Я сжал губы, но послушно надел затемняющий шлем. Сердце было не на месте. Интуиция, которой я привык доверять за годы службы в СПТ, сиреной орала, что я сейчас обязан быть в другом месте. Рядом с ней. Вот только у меня не имелось ни единого разумного аргумента объяснить Елисею Варфоломеевичу, что я должен всё бросить и умчаться прочь, особенно с учётом того, что опаснейшая крыса с доступом к информации полиции всё ещё на свободе.

— Верочка, зайди, пожалуйста, — послышался голос шефа.

Длинноногая секретарша шефа зашла в кабинет, обдав меня сладким парфюмом, бросила косой взгляд и, явно не узнавая, продефилировала к Елисею Варфоломеевичу.

Я мысленно хмыкнул, думая о том, как, оказывается, бронежилет и сплошной шлем меняют внешность человека. Что-то подсказывало, что Слава бы меня узнала даже в глухом обмундировании.

Мирослава…

Надеюсь, у тебя всё хорошо.

***

Мирослава

— Слава! Сла-а-ава! Слава, проснись!

Меня легонько ударили по щеке, и я застонала, приходя в себя. Чувство было такое, что меня переехал как минимум бульдозер, как максимум — припарковался лайнер.

— Где я? Кто вы?

Я приоткрыла ресницы и на фоне светлеющего неба с серебряными нитями космолифтов уставилась на смутно знакомое мужское лицо. Симпатичное, надо признать, и весьма обеспокоенное.

Лицо напротив изумлённо вытянулось.

— Ка-а-ак? Ты меня не помнишь?

Превозмогая ломоту во всём теле,я сфокусировалась на незнакомце. Косая чёлка, сияющие глаза, участливая дружеская улыбка…

— Тимофей! — ахнула я, одновременно морщась от боли и пытаясь сесть. — Ты что тут делаешь?

— Так ты не помнишь, как позвонила и попросила помощи? — Парень с платформы космических лифтов нахмурился, но любезно помог сесть.

— Не помню, — искренне пробормотала я, тут же судорожно себя ощупывая. — Помню только, как в меня выстрелили. Из «агонии»!

Я что, мёртвая? Это точно не галлюцинация? Точно ведь помню выстрел…

— Ого! — присвистнул Тим и тоже опустил взгляд ниже. — Ты ничего не путаешь? После такого не выживают.

В толстовке, которую я одолжила у пилота шлюпа, казалось, в прошлой жизни, были заметны аккуратные обугленные дырочки. Я судорожно подняла ткань.

— Вот это бро-о-онька, — восхищённо присвистнул Тимофей. — Ты на какой карте только такую достала?

— Что? Это собственность Системной Полиции.

Я всё ещё не могла поверить, что жива. Внутренности болели так, будто их хорошенько смяли, но, если бы я умерла, уже бы ничего не болело, верно?

— Ах, шварх, это шутка, Слав. Не бери в голову… — махнул рукой собеседник. — Слушай, ну тебе повезло так повезло. Наверное, это первый случай на моей практике, когда человек выживает после «агонии». Видимо, выстрел был в упор и все пули попали в защиту. Я, конечно, на твоём месте ещё бы проверился на медицинском аппарате, чтобы убедиться, что никакие микрочастицы не прошли в тело, но крови не вижу, и выглядишь ты… В общем-то, отлично для того, в кого стреляли и кто провёл всю ночь на свалке.