Книга С мейсе Райкконен что-то не так, страница 67 – Анна Ледова

Я подлила Агате ещё чая из заварника. Ничего лишнего в напитке не было, да и характерный запах честнока я бы распознала сразу. Тем не менее сейчас я была готова выговориться без всякого дополнительного стимула. Видимо, действительно необходимость назрела. Да и Агата д’Эртенгель показалась мне человеком, заслуживающим ответного доверия. Пожалуйста, подруга, спроси сама, а то у меня смелости не хватит начать…

– Уна, я не ошибусь, если предположу, что у твоего нежелания ехать в столицу имеются и другие, глубоко личные причины? – мягко спросила Агата. – Нет, если не хочешь – не отвечай…

– Имеются… Эх, да что тут скрывать-то, – вздохнула я. – Моя маменька там числится придворной дамой последние двадцать лет… Собственно, ради карьеры она меня и бросила.

Как всякое первое начинание у людей неопытных, Эрика Рауна Виолетта Стефен-Дари (опустим ещё десяток имён) у своих родителей, мягко говоря, не удалась.

Нет, изначально сам этот брак был неудачным, но причину развода стороны по молчаливому обоюдному согласию списали на меня.

Наверное, в каком-нибудь романе этому мезальянсу посвятили бы несколько трагичных глав, но я скажу проще: они встретились. Титул и деньги.

Графским титулом обладал отец, маменькина же семья знатным родословием похвастать не могла, зато сколотила неприлично большое состояние на торговле. И, как это часто бывает, деньгам в какой-то момент стало остро недоставать благородной обёртки. У обёртки же, наоборот, кроме титула, пожалованного за разработку мраморных месторождений в Аль-Маттани, и скромного особняка в тех же глухих степях за душой ничего не водилось.

Отец родился в Альмате, но сбежал в Деннети, едва ему исполнилось шестнадцать, не видя на малой родине для себя перспектив. Там же в Деннети он встретил маменьку – честолюбивую дочь богатого торгаша Райкконена, который только одного не мог дать любимой дочурке: статуса благородной мейсе. Но мог купить, и сделка эта незамедлительно состоялась к вящему удовольствию обеих сторон.

О любви у родителей речи не шло, но они честно попытались создать семью, несмотря на великую разницу в темпераментах, интересах и взглядах на жизнь. Начали, как это часто бывает, с ребёнка.

И родилась я.

Деннети был самым крупным городом на севере королевства. Основной статьёй дохода являлся лес: судоверфи с западного побережья охотно покупали вековые сосны, а дубовая мебель местного производства славилась на всю страну. Но именно из-за леса-кормильца здесь как нигде были сильны суеверия. Несмотря на чётко обозначенную законом официальную религию и закреплённый статус магов (не божественный, а научный, и не в противовес признанным богам, а в дополнение им), здесь до сих пор верили во всякую нечисть. В Хозяина Тропы, в леших и болотниц, в Зелёного Духа и Ночную Заплутеницу. И в ведьм, да.

Распознать ведьму проще простого – это каждому в Деннети ведомо. Рождается ведьма в кровавую луну; от обережных колыбельных воет хуже волка, не в силах терпеть молитвенные напевы; глаз у неё зелен, как у змеи, а на макушке бушует адскоепламя.

В общем, какого чёрта у жгучего брюнета и нежной блондинки родилась огненно-рыжая я, никто так и не понял. Отец винил маменьку в неверности, маменька кляла сомнительную графскую родословную отца. Нянюшки, а с их лёгкой руки и весь город, единогласно нарекли меня ведьмой.