Книга Злодейка в быту, страница 88 – Мстислава Черная

— Но…

Флейтист исполняет очередной поклон, почтительный и элегантный. И под перелив невесть откуда заигравшей мелодии — флейты в его руках нет — он исчезает, словно растворяясь в воздухе под затухающий перезвон.

Вот же.

— Дочь, объяснись.

Я пожимаю плечами:

— Что ты хочешь от меня услышать, пап?

— Не притворяйся. Я, по-твоему, слепой, не видел, как он на тебя смотрел?

— Как?

Папа окидывает меня тяжелым взглядом с головы до пят и скрывается в переднем павильоне. Я медлю — пытаюсь понять, что папа подразумевал. Разве флейтист смотрел на меня как-то по-особенному? Не заметила.

Догнав папу, я хочу подхватить его под здоровую руку, чтобы он мог опереться, но он отмахивается и садится за пустой стол. Одышка выдает, чего папе стоило дойти до переднего двора. Лучше бы лежал.

— Где-то здесь лежит доска, Юйлин. Мы с тобой давно не играли. Принесешь?

— Да, папа, — понуро соглашаюсь я. Насколько в иномирной жизни мне не нравились шахматы и шашки, настолько же в этой мне не нравится игра вейци. Отец приглашал для меня учителя, преподававшего первому принцу. Увы, в отличие от принца я оказалась бездарной ученицей.

Зная, что игра для меня мучение, папа все равно настаивает. Неужели он рассердился только из-за того, что флейтист позволил себе коснуться меня? Очевидно, что иначе бы я упала со стены!

Я честно пытаюсь вспомнить уроки, но уже через десяток ходов становится понятно, что папины белые фишкитеснят мои черные. Вот был бы у меня телефон с сетью, я бы могла запустить игру на максимальном уровне и повторять ходы искусственного интеллекта, то-то папа бы удивился. В реальности же я проигрываю, а папа требует еще одну партию и еще.

В какой-то момент я смиряюсь с происходящим. Может, я все неправильно понимаю? Может, папе нравится выигрывать, как бы по-детски это ни звучало? Как-то само получается, что я впадаю в легкое медитативное состояние, вслушиваюсь в щелчки фишек.

— Зачем ты поднялась на стену, Юйлин?

Так папа зол из-за этого?

Вообще-то, сама могла догадаться.

— Я прогнала толпу у ворот.

— Если бы не доброта господина заклинателя, тот лучник бы тебя… застрелил, Юйлин.

От его спокойного тона меня пробирает озноб.

— Прости… — выдыхаю я, обхожу стол и опускаюсь на пол рядом с его креслом. — Мне жаль, что я тебя напугала.

— Тебе жаль, что ты меня напугала, Юйлин? Что ты по-глупому рискнула своей жизнью, тебе не жаль?

Не вижу смысла спорить. Мое решение, возможно, не самое лучшее, но, если бы не мое рисковое вмешательство, мятежники бы проломили ворота, пробили защиту и ворвались на территорию поместья. Да, мы с отцом успели бы укрыться в убежище, созданном как раз на такой случай, и ушли бы через тайный ход. Но вот старые слуги точно бы не спаслись.

— Мне жаль, — соглашаюсь я.

Папа треплет меня по волосам, а я вдруг замечаю, что из-под верхнего слоя его одежды выглянул кулон, с которым папа, сколько я себя помню, никогда не расставался. Кулон начинает светиться режущим голубым светом и вдруг резко покрывается паутиной трещин, раздается хруст, и кулон превращается в облачко серой пыли.

Схватившись за воротник, папа меняется в лице. Он суетливо ощупывает пустой шнурок, наконец сдергивает его, подносит к глазам и безвольно роняет. Выглядит так, словно потеря кулона напугала его больше, чем летящая в меня стрела.