Книга Сны с чёрного хода 2, страница 143 – Алексей Небоходов

Лия открыла рот, пытаясь что—то сказать. Но её больше не было в этом мире.

Девушка сделала глубокий вдох, впуская в себя воздух, который наполнил лёгкие тяжестью, словно после долгого пребывания под водой, когда резкое возвращение к реальности приносит вместе с кислородом болезненное осознание собственного тела. Глубоко, как после долгого погружения, с ощущением, будто грудная клетка слишком долго оставалась неподвижной, а теперь воздух ворвался внутрь, расправил её, заставил снова чувствовать физическоеприсутствие в мире.

Тяжесть собственного тела ощущалась иначе – непривычно, но осязаемо, той самой плотностью, которая исчезает в снах, когда движения становятся лишь иллюзией, а лёгкость пространства подчёркивает его ненастоящесть. Теперь каждый миллиметр кожи чувствовал себя реальным, знал, что прикосновения больше не эфемерны, что поверхность под ладонями существует. Простыня, мягкая и тёплая, собранная лёгкими складками, тактильно подтверждала – она вернулась, это её кровать, её дом, её жизнь.

За стеной, в глубине дома, ровным, мерным ритмом тикали часы. Их отдалённый, чуть приглушённый звук наполнял пространство ощущением спокойствия и неумолимого течения времени, которое здесь, в её реальности, вновь подчинялось привычным законам. Оно не стояло, не рассыпалось, не распадалось на отдельные отрезки, не дёргалось в безумных скачках – оно просто шло.

Понимание возвращения окончательно укоренилось в сознании. Каждый вдох, каждый звук, каждое прикосновение к знакомым вещам говорили о том, что она снова здесь, в своём доме, в месте, которое знало её присутствие, где стены хранили её память, а воздух был наполнен запахом жизни, которая больше не казалась иллюзией.

Она ещё не открыла глаза, но знала, что это её комната, её пространство. Воздух, пропитанный слабым ароматом ткани, её шампуня, едва уловимым запахом ночи, пробившейся сквозь занавески, был настолько привычным, что сомнений в реальности происходящего не оставалось.

Но что—то нарушало привычный порядок пробуждения.

Необычное тепло, не принадлежащее её телу, но столь же ощутимое, как воздух, наполняющий лёгкие. Оно исходило не от согревшейся ткани, не от плотной простыни, а от чего—то другого – от чего—то, что находилось слишком близко, слишком реально, чтобы быть случайностью.

Ни мягкость постели, ни согревшаяся от сна кожа не могли объяснить этого ощущения. Это было другое тепло – чужое, неподвластное её телу, не созданное ею. Оно касалось её, существовало рядом, дышало в том же ритме, что и она.

По позвоночнику пробежала едва заметная дрожь, не страх, не тревога, а осознание, что в этом мире, куда она вернулась, она не одна. Лёгкое, почти невесомое прикосновение ощущалось на её талии, но его естественность была настолько привычной, что на мгновение показалось – так было всегда, так должно было быть. Вэтом движении не было ни внезапности, ни чуждого вторжения, а лишь присутствие, спокойное, неразрывно связанное с её пробуждением.

Неизвестность вытягивала время, заставляя её сердце биться слишком громко. Сколько длился этот момент – секунду, минуту или дольше? Она не могла сказать. Но с каждым ударом осознание происходящего становилось всё более явственным, вытесняя остатки сна и растворяющейся в темноте неуверенности.