Книга Сны с чёрного хода 2, страница 197 – Алексей Небоходов

Она посмотрела на свои руки: длинные, тонкие пальцы, не её, но подчинявшиеся ей без вопросов. В голове не было пустоты, как в момент пробуждения – напротив, там будто бы пересекались две реальности. Она знала, что в шкафу висят школьные костюмы, знала, какие книги стоят на полке, могла вспомнить заголовки статей в журналах, которые здесь лежали. Но всё это – не её знания. Они принадлежали кому—то другому, будто были вложены в её разум, как в пустой сосуд.

Лия – или теперь Максим – медленно подошла к шкафу и открыла его. На плечиках висели аккуратно выглаженные костюмы, серый, тёмно—синий, чёрный. Всё аккуратно разложено, каждая вещь на своём месте. Чьи—то заботливые руки следили за этим порядком, но не её.

На нижней полке стопками лежали книги. Физика, алгебра, черчение. Классическая литература встречалась реже – лишь несколько томов Тургенева, Пушкина,Достоевского. Рядом – старые выпуски «Науки и жизни». Она потянулась за одним из них, открыла наугад, пробежалась глазами по статье о перспективах космических полётов. Строчки были знакомыми, память тела знала этот текст, но сознание всё ещё не принимало происходящее.

Она закрыла журнал и положила его на место. Всё внутри протестовало, требовало логического объяснения, но его не было. Лия привыкла, что любое событие, даже самое необъяснимое, рано или поздно находило свою причину, но сейчас всё рушилось. Это не был сон. Всё происходящее слишком реально.

Где—то в квартире раздался приглушённый шум – позвякивали тарелки, шумела вода.

Она повернулась к двери и медленно подошла, прислушиваясь. Квартира казалась небольшой, но уютной. Свет проникал через окна, окрашивая стены в тёплые золотистые тона. Всё выглядело таким простым и привычным, как будто она действительно здесь жила.

В следующую секунду раздался голос.

– Максим, вставай уже! Сегодня первый экзамен для поступления в институт!

Звук голоса ударил по нервам. Тёплый, заботливый, но полный той повседневной уверенности, которую она не могла бы услышать во сне.

Она не знала этого человека, но тело знало. Где—то глубоко внутри возникло ощущение привычки, лёгкое узнавание.

Лия – или теперь Максим – замер, чувствуя, как сознание стремительно пытается осознать окружающую действительность. Это не было ошибкой памяти или игрой разума, не было тревожным сном, который можно отогнать пробуждением. Реальность вокруг него казалась слишком чёткой, слишком настоящей, чтобы быть иллюзией. Он стоял в незнакомой комнате, в незнакомом теле, и с каждым мгновением осознание этого всё глубже проникало в его сущность, вытесняя последние остатки сомнений. Это был новый мир, новая жизнь, в которой он никогда прежде не существовал.

Максим оцепенел, сжав пальцы, пытаясь собраться с мыслями. Мир вокруг оставался неизменным, реальным, лишённым тумана сна. Он не исчезал, не мерцал, не превращался в зыбкое воспоминание. В его теле текла кровь, пальцы ощущали шероховатую текстуру лакированного дерева, лёгкий сквозняк, просочившийся в щель под дверью, касался кожи, заставляя покрываться мурашками.

Тишина продолжала окутывать пространство, растекаясь по комнате вязкой пустотой. Ни один звук, ни одно движение не нарушали этого состояния, словносамо время замерло, перестав существовать. Всё вокруг оставалось неподвижным, слишком реальным для сна, слишком непривычным для бодрствования. Ощущение неправильности не ослабевало, а лишь становилось острее, заполняя грудь ледяным осознанием – это не иллюзия, не призрачное видение, от которого можно просто проснуться. Он действительно здесь, в чужом теле, в чужой жизни, в реальности, где его собственное прошлое казалось далёким, размытым.