Книга Имя Кати, страница 109 – Павел Губарев

Анна сегодня посмотрела за окно один раз с утра и решила больше не выглядывать: листья облетели, и ползучие растения на столбах и стенах напоминали колючую проволоку. Странно, совсем недавно из окна Приюта она видела жёлтые листья. Как всё быстро меняется.

Лёва выходил купить батон и арахисовое масло. Вернулся промокший и сказал, снимая мокрую куртку:

Время года под вопросом

В середине декабря

И холодным мокрым носом

Город тычется в тебя

Забрался обратно под одеяло, и Анна прижалась к нему. Есть ей совершенно не хотелось. Хотелось обниматься и говорить обо всём подряд.

Анна ткнула Лёву локтем в бок ещё раз.

— Ай! Прекратишь драться? — сказал Лёва.

— Ты должен был сделать комплимент.

— О… у тебя красивая грудь, хоть и небольшая.

— Ну ты нахал!

— А ты…

— Что я? А?

— Займись венчурными инвестициями. Это интересно.

— М-м-м. А вдруг я встречу старых знакомых этой Анны?

— Сделаешь вид, что смертельно обиделась и не разговариваешь.

— Неприятно как. Ладно, переживут. Пусть радуются, что она… то есть, я… вообще жива… Но это, наверное, странно. Они её встречают, а Анна… то есть я… чуть ниже ростом. Говорю другим голосом…

— И грудь меньше!

Анна ударила Лёву.

— Ай! Не дерись.

Лёва обнял Анну сзади и прижал к себе. Анна положиласвою ладонь на его руку и нащупала часы — те самые механические часы со стрелками, которые замыкали Лёвино время в круг и, видимо, спасли его от перемен, прошедшихся по брату и сестре.

— Расскажи мне кое-что, — сказала она.

— Что?

— Как робот уговорил тебя поехать в особняк?

— А… он сказал, что меня ждёт дорогой человек. И ещё что-то очень двусмысленное. И что отношения — это непросто, но над ними надо работать. И ещё что-то мутное. И что это может быть опасно, но любовь важнее законов.

— И ты поехал?

— Я решил, что он говорит о моей маме.

Анна помолчала, смотря на Лёву.

— Я её давно не видел, — пояснил Лёва. — Она… я не знаю толком. Это то ли наркотики, то ли нейроинтерфейсы. Знаешь, все эти эксперименты с проводами в мозг. Такой ужас. Кто сходит с ума, кто зацикливается на чём-то нехорошем. Когда папа ушёл, она сперва была рядом, но никогда не улыбалась и иногда плакала из-за мелочей. Потом началось: таблетки, операции на мозге. Она стала веселей, но как-то изменилась. Стала оставлять меня с роботом. Робот болтал и болтал… хороший робот. Папа нагрузил его всяким буддизмом, а робот грузил меня. Я люблю его, если честно.

— Не знала, что ты тоже сирота.

Лёва пожал плечами. Анна погладила Лёву по вихрам.

— Как мало я о тебе знаю всё же, — сказала она. — А сейчас ты мой самый близкий человек. Так много изменилось за такое короткое время. Ты что чувствуешь?

— Благодарность. Я всегда её чувствую.

— Что бы ни случилось?

— Всякое случается. Люди приходят, люди уходят. Вещи появляются и исчезают. Мысли появляются и исчезают. Концепции, разговоры. Рябь на воде. За эти дни я услышал слово «манипуляция» сто двадцать раз. Веришь ли, я до этого едва знал его смысл.

— Ну а теперь?

— А теперь знаю. Вас троих послушать — так все друг другом манипулируют. Постоянно. Каждый божий день.

— Эй, полегче. Я никем не манипулирую.

— А мной?

— Тобой?

— Ты накрасила губы, надела короткую юбку. Берет свой глупый, но милый. Привлекла внимание. Влюбила в себя. Это не манипуляция?

— Э-э-э. Нет. Хотя… в чём-то да. Но… если так, то и ты мной манипулировал!