Книга Тайны Калинова моста, страница 15 – Валентина Елисеева

«Удвоение толщины стен определённо было излишним», – со вздохом подвела она итоги, поднимаясь с пола и отряхиваясь.

– А, по обходным путям пошла, – заметил её хитрость всевидящий директор. – Род Ваалович будет настаивать на изучении и магического варианта тоже.

– Изучим всё, – утирая холодный пот, пообещала Василиса.

Она искоса посмотрела на Елисея. Пару недель назад она стала замечать, что он пытается отстраниться от неё, загородиться стеной отчуждения, а ещё – он вдруг начал старательно подчёркивать, что исключён из мира простых смертных. Вот и сейчас тень на полу за директором отсутствовала, а льющиеся из окна лучи вечернего солнца свободно проходили сквозь его тело, играя на стенах. Ну, почти свободно. Огромные потусторонние силы – не то, что легко удержать в рамках полной бестелесности, и образ Елисея мгновенно уплотнялся до зримой материализации, стоило ему чуть отвлечься от демонстративных напоминаний о своей...

«...видовой принадлежности, скажем так», – додумала про себя Василиса, успевшая приучиться все рвущие душу правдивые описания заменять на сходные синонимы. Её эмоции тоже постепенно менялись: еле переносимая боль отступила, сводящее с ума безумное желание переиграть судьбу утратило болезненную резкость. Она научилась принимать действительность такой, как она есть: её любовь – безнадёжная утопия и глухая боль длиною в жизнь, но ведь та состоит не из одной любви, верно? Верила ли она в шанс,что когда-нибудь исполнится пожелание директора видеть её жизнерадостной, весёлой и искренне влюбленной в кого-то другого, не в него? Если не лгать самой себе – нет, не верила, но с тоскою в сердце можно жить. И даже не тревожить ночными рыданиями директорский покой – по ночам она спала, от усталости проваливаясь в тёмные сны без сновидений.

– Вы итоги школьной олимпиады по математике хотели обсудить? – радушно улыбнулась она. Веселье и жизнерадостность – её девиз по жизни, всё как заказывали, господин директор.

Елисей не спешил отвечать, рассматривая готовую стенгазету с нечитаемым выражением лица, и ей вновь показалось, что в обращении к ней он хочет снова перейти на «вы», как в первые месяцы её появления в школе. Его явно останавливало лишь нежелание привлекать внимание коллектива к их взаимоотношениям: после ночи 31 октября все отметили его дружеское общение с молодым специалистом, и изменение тона могло вызвать кривотолки. Коллеги-учителя по-прежнему ничего не замечали, и теперь Василиса знала причины такой слепоты: никому в фантасмагорическом сне не могло привидеться, что возможно полюбить директора школы! Или сохранить это чувство после посвящения в тайны Калинова моста. К сожалению, Василиса приходила к убеждению, что знания и ясность понимания не гарантируют коррекции сумасбродных, несуразных чувств.

– Вам что-то не нравится в статьях газеты или в её оформлении? – негромко спросила Василиса. – Когда вы смотрите на плоды трудов моих учеников без малейшей улыбки, мне сразу мерещится упрёк и возникает желание немедленно всё переделать на более высоком уровне.

– Ты прекрасный учитель и всё делаешь отлично, – слабо улыбнулся директор, – просто...

– Просто перестаньте переживать за меня, – прямо сказала Василиса. – Вы обещали быть мне другом – так будьте им без терзаний и колебаний. Я без дополнительных ваших стараний всё-всё понимаю, а ваша намеренная холодность мешает мне трезво оценивать свою работу. Вы ведь мой наставник, помните? Твердолобов минимум три года не даст вам забыть об этом.