Книга Целительница из Костиндора, страница 107 – Теона Рэй

Я взяла его руки в свои, и мы переплели пальцы, обменявшись улыбками.

Чуть позже за мной зашел Риддл. Пообещал своему советнику доставить меня в родовое поместье в целости и сохранности, подождал, пока мы наобнимаемся напоследок, и сказал, что пора выезжать. Я рассчитывала отправиться в дорогу следующим утром, но так даже лучше: не придется слишком долго мучиться догадками насчет того, как меня встретят родственники.

Путь, по словам Риддла, должен был занять около одного дня. Небо, столетиями загрязняемое выбросами пепла, не пропускало солнечный свет, и, сколько я ни старалась, никак не могла научиться определять время суток.

На туманных лошадях, которые вели себя совсем как настоящие, мы покинули горную местность. Дальше повсюду встречалась одна и та же картина: поля, залитые огненными реками, черная, потрескавшаяся земля. Некоторые расщелины оказались такими широкими, что их второго края ни за что было не разглядеть.

То и дело где-то вдалеке слышались раскаты грома и грохот земли из-за очередного выброса лавы. Тогда я вздрагивала, испуганно осматривалась, но, видя, каким спокойным остается Риддл, вновь уходила в себя. Копалась в своих мыслях, раскладывала их по полочкам.

Например, воспоминания обо всех празднованиях Нового года. Бабуля никогда не ставила и не наряжала ель, но на стол собирала вкусности. Она пекла чудесные пирожки с картошкой, закрытые пироги с вишней, а какие вкусные у нее получалисьфаршированные перепела! Мы ели и болтали, бабушка рассказывала мне выдуманные истории о драконах и леших, о кикиморах и мороках. Убаюканная ее ласковым голосом и треском поленьев в печи, я засыпала. Так проходили почти все праздники, которые мы всегда проводили только вдвоем. Даже когда Лукерья еще жила с нами, мы все равно оставались одни: у Лукерьи были подруги, и она уходила к ним.

Эти воспоминания я спрятала в отдаленном уголке души, чтобы никогда не потерять.

Тогда я знала, как жить. Летом и осенью мы с бабулей с утра до ночи пропадали в лесу. Заготавливали травы и коренья, ягоды и грибы. Весной, в те годы, когда земля обещала быть плодородной, мы засаживали огород овощами. Благо бабуля всегда заранее знала, когда земля даст пищи, а когда нет. Зимой занимались тем, что постоянно кого-то лечили, скучать не приходилось. Лютые морозы и сильнейшие бураны ослабляли и без того неважное здоровье соседей, а в особенности детей. То рожает кто – бежишь помогать разродиться. Не я, конечно, бегала – меня в дома мало кто пускал, но я всегда была начеку, мало ли, позовет кто. То лихорадку подцепят, то сыпь, то язвы… Люди и впрямь слабые, в этом моя мать права.

Но зато раньше я знала, как жить. Каждый день был расписан. А теперь нет. Мое будущее затянуто серой пеленой, за которой меня ждет неизвестность.

Под мерный цокот копыт меня укачало от созерцания однотипного пейзажа. Вскоре мне наскучило разглядывать бесконечные лавовые реки да трещины, и я прилегла на шею лошади. Как раз в этот момент впереди показались дома.

– Это деревня? – Я вскинулась, неверяще всматриваясь вдаль.

– Человеческая, – подтвердил Риддл. – Хочешь заехать?

– Очень! – радостно воскликнула я.

Я нетерпеливо пришпорила лошадь, и та поскакала рысью. Я уже видела, как живут демоны и их слуги, а вот в каких условиях обитают другие люди, даже представить не получалось.