Онлайн книга «Встречная-поперечная»
|
Маша быстро сплела два венка, для крепости перевязав их оторванными от рубашки ленточками. Вынула из торбы миниатюрный ножик в чехольчике, предназначенный для вскрытия конвертов, но используемый Машей в случаях, похожий на этот. Кровь – мощнейшая гарантия. Бросать венки в лесу Мария и Игнат не будут, не хватало еще (кровь не только оберег и гарантия, но еще средство для целей… разных, не всегда хороших). Лучше всего отдать цветы с венков проточной воде, котораяобратит кровь в саму себя. Или на время положить во что-то железное или с серебром. У отца была шкатулка для таких целей, теперь ей владеет Маша. Она уколола палец и передала Игнату, который привычно царапнул себе ладонь. Несколько капель упали на вянущие маковые лепестки и смешались. Затем Мария подняла венки к солнцу и вымолвила нужное СЛОВО. Просьбу. Обещание. Поклон. Уважение и чистое намерение. Словеса тем и были хороши (но и сложны для изучения), что неуловимо сочетали в себе многие смыслы. Маша почувствовала, как дрогнули Явь и Навь. Значит, слово было услышано. — Вдольская кровь, — выдохнул Игнат. — Вы, барышня, из княгинь будете? Маша покачала головой, все еще прислушиваясь к эху слова. — Осинины – потомки тех самых Добрыниных, великих бояр, но очень дальние. Я просто с детства изучаю словеса. Сама не помню, но маменька рассказывал, что мой отец мастерски владел языками Поперечья и в чем-то не уступал вдольским князьям. Слово – это суть жизни. Отражение ее. С его помощью многое можно сотворить, изменить… исказить. Вот, к примеру, венки… — Маша запнулась, подыскивая нужное сравнение, — это как гостям надеть домашние туфли… тапочки. А еще мы попросили, извинились и пообещали, что зла не причиним. — Ух! — Игнат взъерошил волосы пятерней. — Вот уж не знал. Диво дивное. Он нахлобучил свой венок на голову, и тот тут же сполз на лоб. — Маловат, — улыбнулась Маша. — Сейчас поправим. Она подошла к Игнату со спины и потянула узелок ленты. От парня пахло травой… медом… чем-то терпким, слабо… Мужской туалетной водой, определила Маша. Дорогой. Не иначе как подарок князя верному слуге. Маша ко знакомству тоже придарила Марфуше флакон сладких норманских «Бискви ванийе». — Вот так. Теперь можем попробовать, — сказала Мария, храбрясь. — Но лучше лошадей в поводу вести, мы на чужой территории. Луговик нас не тронет… не должен. Мы теперь его гости. Но Кудря с Булатом могут испугаться навьих. — Булат к нечисти привычен, — возразил Игнат. — Только русалок побаивается. А вот Кудря… та да. Он сотворил у сердца ладов знак, и Маша его за ним повторила. Сколько она себя помнила, сердце ее не лежало к какой-то одной религии. В Великом она ходила в разные храмы по настроению, тем более что все ее знакомые также следовали сей привычке,скопированной у Государя и его семейства. А вот маменька, выйдя замуж, обратилась в католицизм. Михаил Остапович особо не настаивал, но все его семейство исповедовало только лишь западное христианство. Марии показалось, что шли они недолго. Но вот снова будто тряхнуло, и солнце сместилось с зенита к горизонту. Тропа снова резко вильнула… Лесовик выпустил гостей из морока, и не просто выпустил, а любезно довел до места назначения самым что ни на есть коротким путем – через Навь. Маша и Игнат стояли на холме, и вид перед ними открывался завораживающий – на излучину Помежи, ровную, как лук, со всеми островами будто на ладони. |