Книга Караул! Яга сбежала!, страница 116 – Елена Артемова

Притихшая на травке Миланья, вжав в плечи голову, смотрела куда угодно, лишь бы не на бывшую подружку. А та ее даже не заметила, продолжая изучать Гордея.

— Так, давайте уже приступим? — предложила я и поманила пальцем жениха, не сдвинувшегося с места.

— Я не хочу его целовать, — шепнула русалка, — он чужой.

И я уловила не просто отказ, а страх. Дарья боялась, что ничего не получится.

— Нет уж, не чужой, а твой, забирай давай! — фальшиво бодро воскликнула Милания с берега. — Целуйтесь на здоровье и будьте счастливы! А я пойду, пожалуй… Да? — Она уже готова была вскочить и пуститься наутек.

— Сидеть, — не глядя на нее, бросил Кощей. Его внимание было приковано к Дарье. — Чары сильны, но истинное, даже забытое чувство, оставляет шрам на душе. Он может и не болеть, но он есть. Поищи его.

Дарья нехотя перевела взгляд с Кощея на Гордея, который все также переминался возле Миланьи.

— Внутри пусто — выдохнула она. — Ничего нет.

— А ну, дайте-ка сюда этого жениха, — Водяной тяжело ступил вперед, подняв брызги.

Он в два счета оказался рядом с Гордеем, ухватил того за шиворот и без особых усилий стянул в воду, поставив его прямо перед русалкой, так, что их лица оказались в сантиметрах друг от друга.

— Смотри. Вглядись. Может, не лицо, а что-то другое…

Гордей, ничего не понимая, удивленно оглядывался к берегу, ища поддержки от невесты. Поняв, что ему не вырваться, он смиренно замер в руках Владыки и впервые за долгое время взглянул на Дарью.

И в этом взгляде вдруг мелькнуло что-то неуловимо знакомое.

Дарья замерла. Ее огромные глаза расширились.

Она не вспомнила — нет. Но в глубине ее взгляда, как далекая вспышка молнии в ночном небе,на мгновение блеснуло не пустота, а боль. Живая, острая.

— Не надо — прошептала она, отступая еще на шаг. Вода вокруг нее заклубилась темнее. — Не надо.

— Ай, да что с ней возиться! — не выдержала Милания. — Ткнул бы ее Водяной этим увальнем, да и все! Раз поцелуй — значит поцелуй! Все равно хуже не будет!

— Ты злая, эгоистичная и глупая, — тихо сказала Дарья, и ее ледяной взгляд, оторвавшись от Гордея, упал на Миланию. — Зачем ты пришла?

— Тоже мне святоша нашлась, — фыркнула Милания, — Гордей, а ну целуй ее! — выкрикнула она приказ.

И парень послушно, как марионетка, прижался к холодным губам русалки.

Дарья не отпрянула. Она застыла в абсолютном изумлении. Ее глаза, полные вечной грусти, расширились, в них мелькнуло нечто, похожее на шок.

А Гордей... Сначала он просто выполнял приказ, его лицо сохраняло блаженно-глупое выражение.

Но вдруг его поцелуй стал менее механическим. Губы, прижатые к ледяной коже, дрогнули. Его веки заморгали, словно он пытался стряхнуть с себя наваждение.

Идиотская улыбка медленно сползла с его лица, как маска. В его глазах, всегда пустых и направленных на Миланию, словно проступила глубина.

Какое-то смутное, тоскливое узнавание.

Гордей отстранился, пошатнувшись. Его рука непроизвольно поднялась и дрогнувшими пальцами коснулся мокрой щеки Дарьи.

— Тебе холодно... — прошептал Гордей внезапно охрипшим голосом, и в нем не было ни капли прежнего тупоумия. Была лишь щемящая, непонятная ему самому боль. — Тебе... так холодно.

Это было не воспоминание. Это было эхо. Отзвук того, что когда-то было любовью, пробившийся сквозь толщу чар и забвения.