Книга Я тебе не невеста, царевич!, страница 88 – Катя Водянова

Дмитр захлопал ей первым, затем подтянулась Василиса и сам Велемир. Все же Альма молодец, не растерялась в такой ситуации, а вот отец с выбором мелодии, конечно, удивил.

А может и не он, не даром же Василиса на Любашу такие взгляды бросает, да и на музыкантах здесь и там мелькают одежды в новомодном цвете фуксии.

– Хороша наша северная принцесса! – похлопал в ладоши Ратмир. – Теперь хочу и среднюю сноху поглядеть.

Василиса скромно опустила взгляд и пошла к центру зала, сменив там недовольную Альму. Даже перебросилась с той парой словечек, на что старшая принцесса только покачала головой и углом рта дернула.

Стоило же ей удалиться, как зазвучала совсем иная музыка, тихая и мелодичная, точно легкий перезвон колокольчиков на ветру. Василиса двигалась также легко и плавно, будто и не касалась пола, а парила над них вечерним мотыльком.

Свет в зале постепенно гас, ближе к потолку зажигались мелкие светляки, похожие на звезды, а над полом выросла иллюзорная трава. И казалось, что Василиса танцует не на пиру, а на лесной поляне под открытым небом. Гости все до единого затихли, боясь потревожить ее лишним звуком и разрушить магию этого момента.

И Велемир с ними не мог отвести взгляд от ее красоты, плавных движений и магии, что окутывала весь зал. Все же само проведение тогда шепнуло Любаше, что она хочет в женихи среднего царевича. В итоге-то все так удачно сложилось: у нее любимое дело, у него – самая прекрасная на свете невеста. До сих пор стыдно, как тогда посмел сказать о ней, что всего чуть симпатичнее прочих. Василиса точно не из этого мира…

Внезапно пол дрогнул, а за ним затрещали стены зала, одна и вовсе раскрошилась, ссыпавшись вниз песком и тленом. Следом в зал ворвался могильный холод, разом сковавший всех сидевших за столами, а по полу заклубился туман.

И в то же мгновение сотни темных рук вырвались из него и схватили Василису, утаскивая прочь из этого мира, а через проем в стене медленно вошел Кощей, царь над навью. Он был высок и страшен, а за спиной его будто живой трепетали шевелился плащ.

Кощей остановился, тяжелым взглядом обвел собравшихся и произнес:

– Кто из вас посмел дочерь мою любимую неволить? Пусть сам отзовется, иначе всем здесь худо будет!

– Я, – без всяких раздумий произнес Велемир и встал, едва вырвавшись из туманного плена. – Но позвольте и мне слово молв…

Те самые руки тут же вынырнули из тумана, схватили его и утащили вниз, туда, где не было ни Тридевятого, ни отца с Дмитром, ни даже солнечного света.

Тьма выплюнула его в подземелье, посреди тесной и сырой камеры, освещенной одним факелом, что мерцал дальше по коридору.

Велемир покрутил головой и попробовал пошевелиться, пока не заметил, что висит на цепях, прикованных к потолку. Посеребренных, так что не было шанса разорвать их волкодлачьей силой и сбежать. Из чистого упрямства подергал еще, выругался, только тогда заметил по ту сторону решетки сидящего мужчину.

Тот удобно устроился на темном чурбаке и потягивал кофий, еще горячий, с паром над чашкой. Велемир тут же сглотнул от голода и жажды, видимо, немало провисел вот так, с задранными руками, прежде чем очнулся.

– Ну здравствуй, средний Берендеевич, – произнес Кощей, совсем не такой жуткий без своего шевелящегося плаща и выходного кафтана. Его домашние одежды были простыми, темными, совсем человеческими, даже сапоги черные сменил на удобные тапки. Только холодные льдистые глаза выдавали в нем владыку нечисти и нежити.