Книга Осколки чужой жизни, страница 24 – Татьяна Захарова

Капитан молчал почти минуту, словно снова обдумывая ситуацию. Хотя я уверена, что он заранее придумал вариант.

– По сути, я имел право задержать только двоих, – признался Войтек. – Ту женщину, которая толкнула вас, и того, кто… ударил по животу, – я кивнула, лишь приподнятой бровью выказывая легкое недоумение. Войтек не смог даже произнести слово «пнул»? Капитан же продолжил. – Они действовали на эмоциях, не осознавая до конца, что творят. Впрочем, в тот момент многие попали под влияние «толпы». – Я подняла уже и вторую бровь, и Войтек сдался. – Я могу назначить им только штраф.

– И у них есть деньги, чтобы его заплатить? – с сомнением уточнила я, не став терзать его вопросом, во сколько он оценивает жизнь ребенка. Вижу, что ему и так не по себе.

– Напишут долговую расписку, – произнес капитан уверено. – С магической печатью.

И именно магия заставит их выплатить всё до медяшки. Но… Я покачала головой, не в силах принять такое «правосудие».

– Капитан, вы же знаете мою историю? – уточнила я, глядя в синие глаза. И он кивнул. – Расскажите её задержанным, в общих чертах. Как я, подыхая от голода и усталости, смотрела на угасающую дочь. А это, поверьте, самое страшное проклятье для матери, смотреть, как умирает её ребенок. Как ненавидела тех, кто отбирал у меня последний хлеб, хотя умом понимала, что виноваты были гильгенцы, а не друзья по несчастью. Как мы спаслись, и на остатках воли и неумирающей надежды, добрались до границы. А потом добавьте, что они убили не только ребенка, который был наполовину астрийцем, но и его мать, оставив маленькую девочку круглой сиротой. И посмотрите на их реакцию. И если в их мыслях хотя бы мелькнет злорадство… Передайте дело в суд, настаивая на закрытом заседании. В противном случае, отпустите на волю, но подальше отсюда. Пусть собственная совесть будет их судьей.

Капитан покачал головой, словно не в силах принять такой вариант.

– И ещё…– продолжила я не так уверено. – Я бы посоветовала тому солдату, что всё видел и не вмешался, тоже сказать, что я погибла. Солдаты должны защищать мирных граждан, а не судить, кто прав, кто виноват. Но это уже на ваше усмотрение.

– Могу я сказать правду после? – уточнил капитан. Опасается слишком бурной реакции?

– Если посчитаете нужным.

Войтек ещёминуту напряженно думал о моем предложении. После чего решительно кивнул и поднялся.

– Заеду завтра за вами в девять часов утра, – напомнил он о поездке и двинулся на выход. – Всего доброго! – все же пожелал капитан, обернувшись на пороге.

После его ухода за столом воцарилось напряженное молчание.

– Нели, – протянул Гаврис нерешительно. – Не слишком ли это?..

– Жестко? – подсказала я. Мужчина кивнул. – Отчего же? Это просто тест на человечность. И те, кто испытывают радость от убийства других людей, уже не достойны называться людьми.

– А если дело дойдет до суда? – Рута поежилась от перспективы. Да, эта часть самая рискованная. Но у меня была надежда, что заседание будет закрытым. А вообще по законам военного времени за особо тяжкие преступления, командиры подразделений имеют право и судить преступников и претворять приговор в жизнь. Только вот война уже закончилась.

– Надеюсь, что капитан сможет сохранить мое имя в тайне. Если же нет… – я задумалась на несколько секунд. – Постараюсь изменить его.