Книга Год Дракона, страница 319 – Вадим Давыдов

– Спасибо. Сюсюканья и реверансов не ждите, поэтому для остатков вашего авторитета будет полезно всем прочим не слышать, о чём мы с вами говорим.

– Собираетесь меня воспитывать? – попытался сыронизировать «бацька».

– Боюсь, мои усилия пропадут втуне. Хотя приличное воспитание никому ещё не мешало. Разве что тем, у кого на месте совести вырос хрен. Так где наши дети?

– Дети, – гавкнул «бацька». – Как камни и бутылки в милиционеров кидать – так взрослые! А как отвечать за безобразия – так сразу «дети»!

– Алло, – Елена постучала по столешнице ногтём, – получилось громко и неожиданно. – Вы, Александр Гордеевич, не на митинге и не на заседании этого вашего правительства. Приёмчики свои оставьте для благодарных зрителей, а я – зритель, настроенный более чем скептически, да и вранья не переношу. И не забывайте, – вы всё-таки с женщиной разговариваете, хоть и с гадюкой.

– Дети, – несколько более мирным тоном повторил «бацька». – Дети, значит. Ваши дети уже сами детей могут делать, а вы всё – дети да дети. Разбаловали вы ваших детишек – и вот результат!

– Дорогой Александр Гордеевич, – ласково, как пациенту, улыбнулась Елена. – Достижение половой зрелости ничего общего с процессом взросления не имеет, совпадая с таковым в рамках линейного времени. Взрослость – это готовность отвечать за свои слова и поступки. А размер не имеет значения.

– А вы, значит, взрослой себя считаете?!

– Неважно, кем я себя считаю, Александр Гордеевич. Вы себя тоже кем-то или чем-то считаете. А ведёте себя, как трудный подросток.

– Я не понял, – «бацька» вцепился пальцами в подлокотники своего кресла. – Вы приехали меня оскорблять?! Для этого вас сюда послали?!

– Я приехала вас спасти, – вздохнула Елена, устало глядя на «бацьку». – Вас, конечно же, далеко не в первую очередь. Но так уж всё устроено, Александр Гордеевич: чтобы спасти тех, кто мне дорог, придётся спасти и вас. Разумеется, я сделаю это без малейшего удовольствия.

– Почему?!

– Ну, почему без удовольствия – думаю, объяснять излишне, – усмехнулась Елена. – А почему спасти, – я, видите ли, принципиальныйпротивник смертной казни. И пускай в вашем случае вероятность судебной ошибки можно смело исключить – чего вы заслуживаете за ваши художества, лучше опустим – я вас таки вытащу. Если, конечно, вы не станете сильно сопротивляться. Мне вас жаль. Я не хочу, чтобы вас застрелили, как опасного сумасшедшего. Так помогите себе, пока существует такая возможность.

– Хотите, я вам объясню кое-что? – «Бацька» тяжело улёгся грудью на стол, и лицо его начало покрываться красными пятнами. – Вы не меня спасать приехали. И не детей, как вы их называете, чтобы меня разжалобить. Вы себя спасаете. Заигрались в благородство, рыцари, все в белом. А как же – репутация! Мол, мы всегда выручаем своих! А на этот раз я вас обыграл. В политике всегда выигрывает тот, у кого хрен, как вы говорите, заместо совести вырос. Вот так! Они вас прислали, – думали, на меня это воздействует! А на меня не действует! Понятно?!

– Начнём с того, что меня никто не посылал. Я приехала сама. Не кривитесь так, – вы не понимаете, а только думаете, будто понимаете. Но на самом деле нет ничего проще. Я выполняю свой долг.

– Это вам ваш Дракон втюхал, про долг? Или король ваш? Вы всего лишь влюблённая женщина, – читал я вашу книгу, – а они вас используют!