Онлайн книга «Год Дракона»
|
– Сейчас. По порядку. Татьяна ни разу не перебила его, – только иногда покачивала головой, будто не могла поверить. – Вот, значит, как, – задумчиво произнесла она, когда Андрей, наконец, иссяк. – Конечно, такого, – такого я, признаться, от него не ожидала. Хотя он тогда ещё показался мне каким-то… неспокойным. – Он и не успокоился. До сих пор. – Я совершенно не помню его лица, – словно не услышав Андрея, закончила Татьяна. – Хотя у меня превосходная память на лица. А ещё – знаешь, что? Неспокойный – неверное слово. Нездешний. Вот. – О чём ты?! – потрясённо спросил Андрей. – Обо всём, – спокойно ответила Татьяна. – Надеюсь, ты ничего не забыл. – Такое забудешь! – Я тоже всё помню, Андрюша. Наверное, время пришло. – Для чего?! – Долги, Андрюшенька, – вздохнула Татьяна. –Конечно, с нас никто ничего никогда не потребует, – но мы-то с тобой сами всё знаем, ведь так? – Ах, так вот ты о чём, – пробормотал Андрей. – И об этом тоже. Но главное, – о том, о чём ты ломаешь голову столько лет. О страхе и о стыде. Ты что же, – думаешь, я не вижу?! Я всё вижу, Андрюша. Всё. Мне очень страшно, Андрюшенька. И очень стыдно. Так больше нельзя. Хватит. – Таня… – Мы не можем уехать, не можем никуда убежать, Андрюша. Не имеем права. Это наша страна. Если мы хотим жить, как они – мы обязаны здесь, у себя, сами себе такое построить. Только так мы сможем вернуть наш долг. Пусть даже они нам помогут. Но мы обязаны – сами. Никто за нас ничего не сделает. – Если не мы за себя, то кто за нас? – Корабельщиков посмотрел на Татьяну. – Так получается? – Ну, так о чем же раздумывать, Андрюша? Впрягайся. – Я даже ещё не знаю, как! – Ты придумаешь. И я тебе помогу. – Он предупредил – это может быть опасно. – А жить тут – вот так – не опасно?! То чернобыльская картошка, то сальмонеллёз в курятине, то детей в подземном переходе затопчут, то пьяные менты привяжутся и до смерти забьют?! А друзей – всех, что копейку заработать пытались, пересажали, обобрали, семьи по миру пустили, – это что же, не опасно? С проспекта сойдёшь вечером – тьма, хоть глаз выколи, собачий и человечий кал кругом, в редком подъезде углы не обоссаны, похабщиной все стены исписаны, подростки чернило, как воду, хлещут, курят, нюхают, колют в себя всякую дрянь, – это не опасно?! Андрюшенька, я жить очень хочу. Дома у себя жить хочу. Хочу сына тебе родить. А не могу, страшно! Сколько же это может продолжаться? Сколько можно это терпеть?! Андрей смотрел на Татьяну во все глаза. Татьяна – ровная, рассудительная, улыбчивая, старательная, аккуратная, уверенная в себе и в нём. И вдруг – такое – от неё – услышать?! Татьяна встала, подошла к мужу, взяла его лицо в ладони и крепко поцеловала в губы: – Слезай с печи, Андрюшенька. Мы, литвины, со славянами вместе и туркам, и свеям, и тевтонцам, и ордынцам небо с овчинку показывали. Нам ли этого байстрюка, безродного выблядка, бояться? Я с тобой, родной мой. Что бы ни было – я с тобой! Прага, замок Дракона. Март Майзель коротко кивнул возникшему в дверном проёме Богушеку и уселся на диван в своей любимой позе: – Присядь, Гонта. Есть разговор. Богушек не заставил себя долго упрашивать. Устроившись вполоборота к патрону, он выжидательно взглянул на Майзеля и подкрутил идеально нафабренные усы. – Что у тебя есть на Томанову? |