Книга Воскресшая тень, страница 15 – Анастасия Пименова

Я напряглась ещё сильнее, теперь не понимая, что это с ним и не мерещится ли мне всё это. Если сон, то очень плохой. Рован – последний человек, которого мне хотелось бы видеть в собственном сне.

– Что с тобой, Гарнет?

Такое ощущение, что частичная потеря памяти у него, а не у меня. Доктор Элхомс заверил, что это также нормально, что я не помню того момента, как упала с обрыва. Есть большая вероятность, что никогда и не вспомню… Так организмзащищается от травмирующего события.

– Если ты не уйдешь отсюда, то я нажму на тревожную кнопку и тебя выведут.

Его губы растягиваются в ледяную усмешку, и сейчас он меня всё больше пугает. Я чувствую, как воздух вокруг нас сгущается, становится тяжелее, будто сама атмосфера подчиняется его воле.

Продолжаю смотреть и ждать от него хоть каких-то слов, чтобы понять и убедиться, что Рован ни мираж. Однако, этого не происходит. Не знаю, сколько времени он ещё находится в моей палате, но в итоге просто уходит, так ничего и не сказав.

Из моей груди вырывается облегченный выдох, за что я мысленно ругаю себя. С каких пор я боюсь Рована? И зачем он вообще явился среди ночи в мою палату? Чтобы запугать, но я не вижу в этом смысла… Кажется, что он душил меня ещё несколько дней назад, хотя для меня так оно и есть, в отличие от парня. Я рефлекторно схватилась за шею, будто там остались его следы и ещё раз шумно выдохнула.

Ладно. Нужно взять себя в руки и понять, что Рован меня должен сейчас волновать в последнюю очередь. Есть проблемы гораздо серьезнее, например, начать ходить и чувствовать собственные ноги.

Даже спустя месяц я не чувствую ног. Мне хочется рыдать, но я запрещаю себе это, мысленно призывая бороться.

Вот и сейчас, сидя в коляске, на улице, где идет снег, жду, когда медсестры, сопровождающие меня, отвернутся. Не могу сделать это, когда кто-то смотрит.

– Оставьте меня, – прошу я Кару и Джуд.

– Но мы не можем, Леонора. Ты же знаешь, – произнесла Джуд. Ранее я попросила их обращаться ко мне по имени, потому что они старше меня всего лишь лет на пять.

– Со мной ничего не случится за пять или десять минут. Если я даже и упаду, то тут вокруг снег. Пожалуйста, уйдите.

Они переглядываются между собой, но по итогу соглашаются, оставляя меня в саду больницы одной.

Я оглядываюсь, чтобы удостовериться, что действительно никого нет, и только после этого начинаю.

Сначала приподнимаюсь на руках, упираюсь ладонями на костыли, которые стоят рядом, и переношу на них весь свой вес. Из-за перчаток на руках не совсем удобно.

Ноги болтаются, и я пытаюсь поставить их на землю, чтобы перенести вес уже на них, но ничего… Я их так и не чувствую. Меня раздражает и злит данный факт всё сильнее.

Пытаюсь шевелить пальцами, но они будто застыли, отрезанные от моего сознания. В голове мелькает мысль: а вдруг это навсегда? Вдруг я больше никогда не смогу встать, не почувствую, как земля уходит из-под ног, как мышцы напрягаются, чтобы сделать шаг? Страх сжимает горло, но я продолжаю пытаться, будто от этого что-то зависит.

Мне хочется разрыдаться. Снова.

Время идёт, а ноги остаются чужими, холодными, будто их и нет вовсе.

В конце концов, мои руки начинают дрожать, потому что вес тела приходится в основном на них, и я падаю прямо на снег, опуская костыли.