Книга Между раем и адом, страница 172 – И. Б. Циммерманн

Его руки вновь обвили тело Моны, и она вцепилась в него изо всех сил.

– Я тебя люблю, – без тени сомнения произнес архидемон.

Ей очень хотелось сказать что-то в ответ, но голос растворился в слезах. Это все, что ей необходимо было услышать. Тепло его объятий наполнило Мону до самых кончиков ногтей. До сих пор она даже не замечала, как замерзла. В кольце его рук мир вдруг стал казаться намного спокойнее, несмотря на то что сирены продолжали выть на весь город, а пожарные громко выкрикивали команды. Все это размылось до фонового шума. Теплые губы целовали ее так, будто Мона в любой момент могла рассыпаться под его пальцами. Она лишь смутно расслышала, как Бенико взвизгнула, а потом раздался смех Бена.

Бальтазар в последний раз прижал Мону к своей груди, запутавшись пальцами у нее в волосах.

– Носдорфов арестовали,обоих, – сообщил он.

– Правда? – Мона подняла голову, чтобы заглянуть мужу в глаза.

– Поверь, у меня на уме было совсем другое, но… так даже лучше.

Судя по хмурому выражению лица, он уже об этом жалел. Однако Мона почувствовала облегчение. С начала их отношений они оба действовали безрассудно, что, в общем-то, и привело к нынешней катастрофе. С тех пор как Мона перестала прятать голову в песок, она начала гораздо лучше осознавать последствия своих поступков. Сколько же эмпатии и возможностей отняло у нее такое тревожное поведение!

– Хрю! – радостно донеслось со стороны. Мона и Бальтазар снова повернулись к машине скорой помощи.

На коленях у юного фараона лежала Тиффи, задрав вверх все четыре лапы, чтобы ей чесали животик. Из черт лица Сонотепа частично ушло напряжение, похоже, он целиком сосредоточился на поглаживании демоненка.

Бальтазар тяжко вздохнул.

– После того как я решил проблему с Носдорфом, пакт опять сработал и перенес меня к нему. Я нашел ему одеяло и спокойное место и собрался искать тебя… А он снова и снова призывал меня обратно, но был слишком напуган, чтобы я мог ему помочь, – Бальтазар с сочувствием посмотрел на паренька.

Мона могла лишь догадываться, как сильно скажутся на мальчике последствия сегодняшнего вечера. В данный момент он в безопасности, однако этот ребенок пережил нечто посерьезнее, чем нападение Носдорфа. Он потерял целую эпоху, свою жизнь, все.

– Он тебе нравится, мм? – спросила она, потому что в словах Бальтазара сквозила теплота, которую он обычно проявлял только по отношению к ней и к Тиффи.

– Он хороший мальчик. И во всем, что с ним случилось, виноват я один.

– Потому что хотел подарить ему чудо?

Мона высвободилась из кольца его рук, подошла к Сонотепу, который лишь мельком взглянул на нее, прежде чем вернуться к сосредоточенному поглаживанию. Тиффи таяла, как будто сто лет не видела ласки, и тихонько мурлыкала. Это подействовало и на мальчика: он казался куда спокойнее, так что Мона присела к нему на каталку.

В начале работы у нее сложилось впечатление, что Сонотеп был слишком глуп и неспособен однажды занять трон. Профессор Копролит смеялся над ним, мать оскорбляла и унижала своего ребенка даже после его смерти, словно ценность имело только его наследие. Мона подозревала, что во времена Древнего Египта о ней самой и ее невнимательностидумали бы точно так же, в том числе и потому, что она родилась более чувствительной и медлительной, чем другие.