Книга Влюбленная, обреченная, заговоренная, страница 127 – И. Б. Циммерманн

Моне и ее архидемону разрешили снова пересказать историю их знакомства. На этот раз им пришлось посильнее приукрасить часть со средневековым рынком, но, по крайней мере, никому не хотелось слишком много узнавать о мрачном муже. Потому что, в отличие от родителей Моны, закаленных тавматургическим излучением дочери, на Боксхорнов и Менцелей демоническая аура очень даже действовала.

Бранч стал тем самым пресловутым адом на земле. Особая пытка, которая прежде всего характеризовалась замедлением временем. Пустая болтовня о работе, коллегах, соседях, семьях и, соответственно, множество вопросов: «А ты уже слышала?». Не обошлось и без спорта: клуб «Земные мужчины Клеелингена» и «Союз любителей физических упражнений Вольфсбурга». На этот раз все расстраивались из-за игры с «Гертой», почему-то речь зашла о мошенничестве, предательстве и ветряках.

– Что? – ошарашенно выпалила Мона, которая уже впала в своего рода пыточный транс.

– Ветряки на большом поле у старого Зённэрде. Они теперь отнимают у нас весь ветер! – Тонкий голос господина Боксхорна звучал странно, и его было почти невозможно воспринимать всерьез, хотя, судя по цвету его лица, он в данный момент очень сердился. Мона как-то упустила переход от футбола к крадущим ветер установкам.

– Так можно только по вторникам, – хрипло рыкнул Бальтазар, глядя поверх солнечных очков на вздрогнувшего мужчину.

– Ч-что, простите, вы имеете в виду?

– По вторникам. Если хочешь украсть у кого-то ветер, это можно делать только по вторникам, во все остальные дни это незаконно.

– А, ну и дела. Я… не знал! – пролепетал совершенно сбитый с толку господин Боксхорн. Мона старалась сдержать смех, а судя по раздраженному выражению лица ее матери, ей эта шутка вовсе не казалась смешной. Впрочем, для фразы «Герберт, не позорься»было уже слишком поздно, Бальтазар успешно завершил разговор.

– Х-холодно уже. Не так ли? Вот вам и изменение климата, только посмотрите, какой мороз, – заметила госпожа Менцель, покашливая и потягивая вытянутыми губами давно остывший травяной чай. Он подозрительно пах ромом, а чашка то и дело пропадала под столом, пока женщина искала что-то в своей сумочке, но, похоже, никак не могла найти.

– Да и солнце ушло. Ничего удивительного. Наверняка эти проклятые химиотрассы! Недавно опять на небе появлялась куча полос, – госпожа Боксхорн потрясла длинным тонким пальцем, как будто осуждая само небо.

Мона боролась с желанием что-нибудь ответить, постоянно переглядывалась с Бальтазаром, однако никому из них не хотелось развивать такой разговор. За последние два часа в этой компании они однозначно выбрали расплывчатый разговор о температуре. Кроме того, на небе показались подозрительные узоры, вероятно, тучи грозили снегом.

– Ох ты ж, откуда только оно взялось так быстро? – Господин Менцель слегка развернулся на стуле и посмотрел в сторону леса, где над деревьями нависала чернота. Однако никто не ожидал, что после этого он упадет.

– Вальтер! – завизжала его жена.

– Та-та-та-та-та-там, у леса! – задыхался мужчина, указывая пальцем-колбаской на деревья и не обращая внимания на собственное падение.

Мона и Бальтазар одновременно встали.

Наверху, на склоне, в конце посадки, прямо возле соснового леса, светился воздух. Как в жаркий летний день, жара мерцала и искажала пространство. Из-за стволов деревьев поднимался пар и смешивался с зарождающимся туманом, который будто выкатывался из леса. Из молочно-белой дымки проступили очертания. В добрых четырехстах метрах от них, настолько высокая, что хорошо различался силуэт, стояла огромная тень со светящимися контурами. Среди тумана и кустов пламенел мех. Два острых изогнутых рога поднимались над головой этого здоровенного существа, сверкнули красные глаза. На мгновение время замерло, и Мона смотрела на адское чудище, пока оно не дернулось и с душераздирающим криком не бросилось обратно в лес. Чужеродный рев эхом разнесся по открытой местности, и госпожа Боксхорн завопила.