Книга Влюбленная, обреченная, заговоренная, страница 148 – И. Б. Циммерманн

– Ч-что вы имеете в виду под «скажут «да»»? – осторожно поинтересовалась она.

– Да не в этом смысле, Мони! – пискнула Бенико и вдруг покраснела, вернее, порозовела, и даже глаза у нее заблестели. Ее звонкое хихиканье поведало об истинных мыслях эльфийки, которая, похоже, была бы не против сказать «да» в ближайшее время. Однако от Бена Мона заработала взгляд, говорящий, скорее: «Ты в своем уме?»

– Она хочет переехать ко мне! – громко рявкнул он.

– А.

Больше Мона ничего ответить не решилась, она сама думала о жизни с Бальтазаром, хотя они были вместе всего несколько недель, так что она вовсе не имела права на тревожные мысли, и тем не менее они ее буквально атаковали. Бен-Бен все еще находились в стадии беспощадной влюбленности, небо в их случае было «гораздо выше седьмого», а очки настолько розовые, что в них можно смотреть прямо на солнце. Весьма плодотворная для проблем почва.

– Мама больше не справляется с фермой в одиночку, – объяснил Бен в воцарившейся ненадолго тишине, наверное, догадался, о чем задумалась Мона. – Все мои сестры стали самостоятельными, тройняшки уже переехали, я много работаю… а она не хочет, чтобы папа забросил писательство.

– А я люблю вино! – восторженно взвизгнула Бенико. – Я выросла среди фруктовых деревьев. И правда могу помочь!

– Если твой отец разрешит. – Тон Бена прозвучал на удивление серьезно, что сразу приглушило эйфорию Бенико.

– Ох, Шмузик, это же мой папуля, он все ради меня сделает, – засопела та, и Моне не потребовалось даже оборачиваться: она прекрасно себе представила, как надулась эльфийка. Судя по всему, лишь вопрос времени, когда и Бен столкнется с переменами. Мона снова ощутила тот же эгоистичный страх – что это будет означать для нее?

Хуже того, она чувствовала определенную долю зависти, потому что парочка влюбленных на заднем сиденье могла так естественно все это обсуждать – они знали, чего хотели. Мона же могла строить конкретные планы только после того, как у нее в мыслях развяжется узел. А это значило, что надо тянуть за любые петельки, пока не отыщется свободный конец, который поможет распутать ее тревоги. До тех пор нельзя даже думать о разговоре с Бальтазаром.

– Папуля наверняка знает, куда делся бугимен. – Голос Бенико вывел Мону из непродолжительного транса. В последнее время тревоги с пугающейчастотой толкали ее внутрь себя, вот и теперь потребовалось некоторое время, прежде чем она смогла восстановить нить разговора.

– Эм… это, это было бы здорово.

– Он сто процентов пересекался с ним по бизнесу, в этой индустрии, на самом деле, нет такой нежити, которая еще не побывала бы у папули, – бодро продолжала Бенико. – Вот только он давно не приезжал в Германию. Да… Все правда будет хорошо, правда! Семья нам поможет, – с невероятной уверенностью добавила она.

– Что ты имеешь в виду?

– Что?

– Семья? Бизнес? Вы… вы ведь эльфы? Разве в этом и не заключается ваша работа? – в недоумении переспросила Мона, смутно припоминая, что говорилось об этих волшебных существах. Считалось, что эльфы зарабатывали деньги в первую очередь своими дарами. В то время Мона не задавалась вопросом, что это за дары.

– Да, конечно! Мы эльфы, которые помогают. Услугами, – просияла Бенико, и Мона незаметно обменялась вопросительным взглядом с Борисом, у которого высоко поднялись брови. Когда говоришь о крестных отцах эльфийской мафии, насколько конкретно это следует понимать?