Книга Влюбленная, обреченная, заговоренная, страница 150 – И. Б. Циммерманн

– Один раз! Я умолял тебя один раз! Черт возьми, я тогда только перешел на амброзию.

– Я заставил его служить, потом сидеть…

– Бен!

Однако оборотня это не остановило, и он продолжил перечислять.

– Ему пришлосьприносить мне тапочки, а потом я научил его крутиться.

Бенико так громко смеялась, почти как игрушки с пищалками из коллекции Бена.

– И? Я тебя укусил? – ехидно ответил Борис.

– Нет. И поэтому я знаю, что ты справишься! И тогда наконец-то сможешь делать то, что хочешь, – заявил Бен и добавил крайне довольное: – Так-то! – явно гордясь своим другом.

– Значит, теперь ты хочешь учиться? А чему? Кстати, по-моему, очень круто, что ты уже столько раз учился, – вмешалась Бенико.

Благодаря ее словам Борис выпятил грудь, а то, что за этим последует, Мона знала наизусть. Борис получал музыкальное образование, снова и снова, каждые пару веков в разных школах, у разных мастеров, в разных университетах, но сейчас ему хотелось большего.

– Я подумывал об Англии. Я никогда там не жил раньше, и мне подошло бы, как думаете?

А вот это уже было что-то новенькое, и Мона сразу ощутила легкий страх. Он собирался уехать из страны. Она только смирилась и на протяжении последних четырех недель успешно игнорировала тот факт, что он, вероятно, перестанет работать в музее, но чтобы сразу на расстоянии целой страны?

– У-и-и-и! Твой типаж – это Брайтон, знаешь? Или Лондон! – радостно взвизгнула Бенико. По машине разлетелись розовые блестки, она хлопнула крыльями, и Борису пришлось резко затормозить, потому что пыльца закрыла обзор. – Упси!

– Упси, говоришь? Готов поспорить, эльфы в машине – это противозаконно, – сквозь смех пожаловался Борис.

Мона наблюдала за этой сценой словно во сне, пытаясь обработать только что услышанное. Казалось, что с каждой новостью ее голова разбивалась на все более мелкие осколки. По-другому это описать невозможно. Мона никогда не умела справляться с изменениями и по веским причинам избегала привязанностей. Наверное, ей и не стоило отказываться от этого принципа.

Тиффи у нее на руках зевнула, вытянула лапки и попыталась поймать сверкающую пыльцу.

– Ну что, выспалась, золотце мое? – прошептала Мона.

– Хрю!

Маленький комочек меха у нее на коленях перевернулся на спинку, чтобы ему почесали животик.

Нет, один такой момент стоил всех страхов этого мира. Даже если ей придется отпустить Тиффи, рыдая в три ручья, Мона не променяла бы эти мгновения ни на какое чудо. Тем не менее эта мысль ранила сильнее, чем ей хотелось бы.

Какой бы счастливой ни воображала себя Мона – сосвоей работой, друзьями, мужем, – она чувствовала, что жизнь рушится у нее под ногами, а боязнь упасть укоренилась глубоко в душе. Способность выдерживать темп не ее сильная сторона; спотыкаться – вот тут она хороша. А если она оступится на этот раз, то, возможно, потеряет больше чем просто знакомство. Мона хотела сохранить друзей, развиваться вместе с ними, хотела остаться со своим мужем, хотела и этого ребенка, который лежал у нее на руках, но прямо сейчас ничто из этого не казалось ей по-настоящему надежным, и она понятия не имела, что с этим делать.

Мона быстро вытерла глаза. На тыльной стороне ладони остался влажный след. Ну что опять за панические мысли? Ничто из этого не означало конец света. Да, эти возможные потери, скорее всего, принесут с собой слезы и боль, но Мона уже не раз их переживала.