Книга Влюбленная, обреченная, заговоренная, страница 154 – И. Б. Циммерманн

– Проклятие, голосовая почта! – Борис откашлялся, прочистил горло и набрал побольше воздуха. – Уважаемый господин архидемон, нам бы не помешало…

– Бальтазар, живо в музей! – проорала, перебив его, Мона и заработала возмущенное: «Тс-с, извините, пожалуйста» от Бориса, который с немного обиженным видом положилтрубку. – Прости, но он нужен нам немедленно.

– Невежливо, но совершенно верно. Итак, может, теперь расскажешь мне, как это случилось?

Если бы она только знала. Мона неуверенно прикусила губу. Ситуация накалилась за доли секунды, всего десять минут назад статуи спали, один из рыцарских шлемов даже громко храпел. Хаос и разрушение возникли так внезапно… или, скорее, невезение и несчастье, потому что именно это снова навлекло на Мону беду.

– Я-я хотела потренироваться, потренироваться в колдовстве, – чуть слышно призналась она. – Бальтазар сказал мне понемногу тренироваться, поэтому я сделала то, чему научилась в детстве в летнем лагере для таких людей, как я…

– И?

– Просто щелкала пальцами. Зажечь огонь, потушить огонь. Я делала обход, но потом вдруг… когда я стояла перед витриной с вольпертингером, я щелкнула, и тут вспыхнуло пламя. М-моя сакральная печать сломалась, – продолжила Мона, полностью опускаясь на пол, потому что колени дрожали так сильно, что она не могла больше сидеть на корточках.

– Вот так запросто? – спросил он, указывая на ее руку, и Мона сконфуженно кивнула.

– Стекло в витрине лопнуло, магия ударила в вольпертингера, и вот этот зверь уже стоит в зале. Остальные реликвии подняли дикий шум, он слетел с катушек, а остальное ты знаешь, – от подробного перечисления она воздержалась. В любом случае Мона надеялась, что сейчас внезапно откроется портал в ад, но не чтобы увидеть там своего мужа, а чтобы нырнуть туда самой, как минимум на какое-то время.

Ну что она опять сделала не так? Она ведь колдовала сейчас каждый день и при этом высвобождала гораздо больше магии, чем для этого простейшего детского упражнения. Даже младенцы максимум после третьего взорванного подгузника учились не упускать магию ненамеренно. Но Мона направила магию в чистой форме на неудавшийся тавматургический эксперимент – типичную ходячую зомби-катастрофу.

Мона Хасс, почти двадцать шесть лет, и, если бы существовали подгузники для магических сил, она бы от них не отказалась.

– А почему они до сих пор так светятся? – Борис недоверчиво приблизился на шаг, как будто опасался, что она в любой момент могла загореться. Не такая уж и абсурдная мысль.

– Это надолго. И не в первый раз. А ты как думаешь, почему я ношу печати? – Она криво ухмыльнулась.

– Я постепенно начинаю осознавать масштабытвоих сил. Это правда поразительно.

– Поразительно? Это ужасно, – заныла и застонала Мона, уставшая от себя и этого мира. – Ты только взгляни на этот хаос! А дыра в гобелене? Как мы это исправим?

Но вместо ожидаемого угрюмого участия в ее драме Борис лишь звонко засмеялся и помотал белокурыми волосами.

– Дорогая Мона, насчет этого мы что-нибудь придумаем. Как я уже говорил в начале нашей замечательной дружбы – у нас тут есть вазы, во всем могут быть виноваты они. И это уж точно происходит не впервые. У статуи Юлия Клавдия Бамбукия еще было две руки, когда я начал здесь работать.

– Серьезно? – в шоке выпалила Мона, хотя определенно заметила что-то вроде намека на стыд в эмоциях ухмыляющегося Бориса. Однако он тут же откашлялся.