Книга Влюбленная, обреченная, заговоренная, страница 36 – И. Б. Циммерманн

– У кого? – в недоумении переспросил Бальтазар, который уже достал смартфон, чтобы сделать пометку для своего друга Петера. Инспектор Плюмбомбо специализировался на торговле реликвиями на черном рынке, а функционирующий детектор как раз входил в его юрисдикцию.

– У Моны, естественно.

– О да. Конечно.

– Прозвучало не очень-то уверенно.– Бербель вытянула шейные позвонки, и, если бы у нее были брови, они бы сейчас наверняка поднялись довольно высоко. А так только ее глаза превратились в большие овалы. Бальтазар почувствовал себя застигнутым врасплох. Не могла же она знать, с чем он сейчас столкнулся. Или могла? Бербель – одна из лучших подруг Моны. Возможно, ведьму терзали такие же тревоги, как его, и она рассказывала об их внутрисемейных трудностях в общении.

– Она держится храбро, как всегда, – скрипнул зубами он.

– Мхм?

– Ну… Просто иногда я спрашиваю себя, насколько она со мной честна. Теперь, когда Мона больше не призывает меня автоматически при каждом потрясении, она кажется мне странно беззаботной. Просто улыбается и пожимает плечами. Странно с ней разговаривать. Я, конечно, неожидаю, что она мне доверится и… в любом случае с ней рядом Борис и Бен. Похоже, у нее все в порядке.

– Ах, юная любовь, такая хаотичная.– Шея скелетихи затряслась, немертвая улыбка черепа выглядела зловеще реальной.

– Хаотичная… да, можно и так сказать.

– Полагаю, обычно Мона не принимает чужую помощь и старается самостоятельно разобраться с неудачами, которые преследуют ее по жизни? По крайней мере, в случае с Борисом и Беном ей тоже пришлось бороться с собой, чтобы попросить их о помощи. М-да, а вы с ней… сейчас она пытается быть сильной. Если поначалу она расслаблялась рядом с тобой, то, вероятно, больше не может? Кроме того, она не любит быть обузой для других.

– Обузой? Мона не обуза! – воскликнул он.

В ответ на вращение глаз Бербель и прищелкивание призрачным языком Бальтазар сглотнул. Второго прозрачного намека не потребовалось, в этот момент он понял. Конечно, Бальтазар дал понять своей ведьме, что она может просить его о помощи, но только потому, что хотел быть готовым к призыву – а не потому, что хотел быть рядом с ней. Он постоянно жаловался на ее проблемки, даже как-то довел ее до слез. Вот откуда та фраза вскоре после того, как она потеряла свои силы: «Но ведь так ты от меня избавишься».

– Какой же я дурак, – вздохнув, пробормотал он.

Провести с ней вечер в постели, смотреть бессмысленный фильм, поддерживать ее в неприятной ситуации – ему понравилось. Без призывов, без договора, просто заботиться о ней, потому что она важна для него. Возможно, Мона и попросила его помочь, только потому что была вынуждена, но разве он не доказал, что относится к ней серьезно и что для этого ему не нужен никакой договор? Если ей так тяжело принимать чужую помощь, то почему тогда она, не моргнув и глазом, полагалась на Бориса? Ему позволялось сколько угодно о ней заботиться. У Бальтазара образовался ком в горле. Этот белобрысый дамский угодник вежлив, обходителен и отзывчив, с ним Мона точно не чувствовала себя обузой. Он стал для нее другом, а у Бальтазара до сих пор не было такой возможности.

Бербель странно клацнула костями, видимо, подразумевая покашливание.

– Не хочу мешать тебе отчаянно сверлить глазами стену, но мне интересно… Ну, могу я спросить, что стало с Носдорфом?