Книга Кузнец, страница 127 – С. И. Вендел

Он вытер пот со лба, направляясь к розовому саду, надеясь, что не был слишком грязным или вспотевшим. Хотя его пара, казалось, получала от этого удовольствие, никогда не прогоняя его, даже когда его лицо было в грязи, а пот стекал по груди.

Деревянные ворота были оставлены незапертыми, и, украдкой оглядевшись по сторонам, Хакон проскользнул внутрь, закрыв и заперев их за собой.

Сад был ярким и благоухающим, несмотря на мешковину, прикрывавшую высокие кусты для зимнего покоя. В воздухе витал холод, предвещавший приход зимы, но Хакон не чувствовал ничего, кроме глубокой, всепоглощающей потребности в своей паре.

Он смотрел на нее с чем-то сродни благоговению, когда она сидела и ждала его на мраморной скамье, а ветерок трепал пряди ее золотистых волос. Ее прелестное личико повернулось, когда она услышала, что он приближается, и она приветственно улыбнулась ему.

Хакон упал перед ней на колени, побежденный.

Если он думал, что его зверь замолчит, когда, наконец, сдастся, он был… отчасти прав. Без конфликта между ними зверь был намного тише; хотя Хакон постоянно ощущал его — острый привкус между ребрами. Мурлыканье в его горле принадлежало только зверю и только ей.

— Как ты сегодня, мой дорогой? — спросила она, ее улыбка была ярче летнего солнца.

Хакон взял ее за обе руки и поцеловал каждую ладонь.

— Здесь, с тобой, гораздо лучше.

Наклонившись вперед, она притянула его ближе, так что их лица оказались совсем рядом.

— Что, если я скажу тебе, что у меня были идеи соблазнить тебя прямо здесь, в розовом саду?

— Я бы сказал тебе, что это будет нетрудно.

Ее смех наполнил еготеплом, яркостью, которая достигла всех потрескавшихся, избитых частей его тела. Она обвила руками его шею и повалила на землю — каскад льняных волн, зеленых юбок и золотых сверкающих глаз. Ее рот в суматохе нашел его, и Хакон улегся на спину, более чем довольный тем, что его винияможет делать с ним все, что пожелает.

Особенно когда она хотела взять его с собой на полуденную прогулку.

Спустившись по его ногам, Эйслинн оседлала его колени, распутывая ремень. Когда игривый взгляд метнулся к нему, Хакон ухмыльнулся и заложил руки за голову.

Он не был так спокоен, когда она запустила руку ему в штаны и вытащила твердеющий член. Ее мягкие руки скользили вверх и вниз неторопливыми движениями, и рот Хакона приоткрылся, когда ее золотистая голова опустилась, а розовые губы обхватили головку члена.

Стон сорвался с егогуб, и ему потребовалось усилие, чтобы не взбрыкнуть и не засунуть член ей в горло.

— Тшшш, — напевала она рядом с ним, — кто-нибудь может услышать.

Стиснув клыки о десны, Хакон заурчал от неудовлетворенного голода. Значит, это была ее настоящая игра. Проверка его самоконтроля, его терпения, пока она будет играть с ним.

Она могла играть так долго, как хотела: он не сломался бы, не тогда, когда крепкое удержание нарастающей кульминации означало новые удары ее шаловливого языка и притяжения этого талантливого рта.

Не в силах вместить больше половины члена в рот, она обработала руками нижнюю часть члена, выжимая из него капли спермы, и заскользила пальцами по его чувствительным яйцам. Хакон чуть не подавился ревом, так сильно сжав челюсти, что услышал хлопок.

Он не мог не двигаться под ней, но оставался в таком положении, упираясь и принимая ее ласки столько, сколько она хотела.