Книга Полукровка, страница 142 – С. И. Вендел

Даже прикосновение ее взгляда было слишком сильным, слишком болезненным. Она была сама мягкость и сочувствие — и выросла в семье, которая любила ее, принимала ее, хотелаее. Она была всем, чем он не был.

Так что же я могу ей предложить?

Брачные узы взорвались и взревели внутри него, отказываясь проглотить это, но Орек обнажил клыки. Чего он ожидал? Как он мог подумать, что она когда-нибудь захочет взять себе такого партнера, как он — мужчину, который ничего не мог ей дать. Который был никем.

Он внезапно остановился, заставив Сорчу поскользнуться на листьях. Она поймала равновесие и повернулась к нему, уперев кулаки в бедра исердито глядя.

Орек встретил ее взгляд собственной горькой гримасой. Одним яростным взмахом он откинул капюшон, а затем сорвал перчатки.

Даррах жалобно заскулил, спрыгнув с его плеча в объятия Сорчи. Они вдвоем хмуро посмотрели на него, но ему было все равно. Хмурый взгляд был предпочтительнее того, как она смотрела на него раньше.

По ее неодобрительно нахмуренному лицу и надменной позе было ясно, что она его не понимает — с чего бы ей понимать. Она всегда где-то кому-то принадлежала.

— Хватит, — прорычал он, застав ее врасплох. — Я не человек, Сорча. Я не сойду за человека в ваших городах. Я не хочу.

Ее рот приоткрылся от удивления. Его инстинкты говорили ему остановиться, не пугать и не причинять боль своей паре, но он был слишком зол, чтобы слушать. Ему былобольно.

— Орки не приняли меня, люди никогда не примут. Я не могу вписаться. Так почему ты продолжаешь пытаться? — он покачал головой, противостоя тому, как округлились и остекленели ее глаза. — Зачем продолжать показывать мне все, чем я не являюсь и никогда не буду?

Хотя у нее отвисла челюсть, у нее не было ответа. Сорча стояла в ошеломленном молчании, даже Даррах затих в ее объятиях.

Губы Орека разочарованно скривились, и он, раздраженно фыркнув, снова зашагал вперед. В его темпе не было прежней стремительности, но ему все равно нужно было увеличить расстояние между собой и Бригганом, насколько это возможно.

Может быть, с расстоянием все части его самого — инстинкт, связь с парой, память — перестанут бушевать внутри него и просто позволят ему, черт возьми, дышать.

Это была ошибка. Все это было ошибкой.

Весь остаток дня Сорча следовала на несколько шагов позади Орека, угрюмая в своем молчании. Даже Даррах был подавлен, чувствуя напряжение и боль, витающие вокруг полуорка.

Она шла, стиснув зубы и сдерживая слезы разочарования, не желая плакать. Ореку было больно — она видела это в каждой черточке его большого тела. Всего нескольких минут, проведенных лицом к лицу с его прошлым, было достаточно, чтобы сломить этого сильного мужчину, и Сорча возненавидела это.

Итак, она не могла плакать, потому что это не она нуждалась в утешении и поддержке.

После всей нежности и заботы, что он дарил, было легко забыть, что Орек — все еще мужчина с жестоким прошлым. Подойдяужасно близко к жизни, которую была вынуждена вести его мать, она не могла винить ее за то, что она не приветствовала напоминание обо всем этом ужасе. Это не помешало Сорче обижаться на женщину за то, что она не видела чуда прямо перед собой. И вот что это было — чудо, что Орек стал хотя бы наполовину таким хорошим мужчиной, каким он был.