Книга Полукровка, страница 182 – С. И. Вендел

Власть передавалась не всегда от отца к сыну. Еще недавно в истории Эйреана право на трон получал старший или тот, кто лучше всего подходил для этой роли. Эта традиция появилась лишь около тридцати лет назад, когда новая династия захватила власть в Глианне. Она была заимствована из Пирроса, находящегося к югу, где женщины не могли наследовать ни титулов, ни земель.

Но это было там. Здесь и сейчас Дарроуленд нуждался в Эйслинн.

Сорча знала, что Эйслинн не хотела ответственности. Ей нравились ее учеба, проекты и занятость.

Но люди нуждались в ней.

Дарроу долго смотрел ей в глаза, взвешивая ее решение. Наконец, кивком головы он решил судьбу своего сына.

— Твое решение справедливо. Я не могу загладить боль, причиненную моим сыном, но надеюсь, что это все исправит.

— Отец! — заплакал Джеррод.

Дарроу отвернулся.

— Да будет так.

Даже спустя час после пира, с причесанными волосами, умытым лицом и в слегка маловатой ночной рубашке, позаимствованной у Эйслинн, Сорча была в восторге от всего, что произошло.

После решения Дарроу пришлось принять другие решения, касающиеся заточения Джеррода и назначения Эйслинн наследницей. До тех пор, пока Джеррода не перевезут в Палату, он будет находиться в своих комнатах в Дундуране под охраной. Необходимо было подписать указ, осуждающий его действия, и назначить вознаграждение за информацию о работорговцах, которых он нанял.

Что касается Эйслинн, Сорча удостоилась еще нескольких сердитых взглядов от своей подруги, но сдержанность Эйслинн вскоре рассеялась из-за неподдельной радости, которую выказал персонал замка, услышав, что она будет названа наследницей.

Был устроен импровизированный пир, небольшой по сравнению с другими, на которых присутствовала Сорча, но еда была вкусной, и Эйслинн снова начала улыбаться, хотя шок еще не прошел.

Когда она не ухмылялась Эйслинн, она с улыбкой наблюдала, как её красивый полукровка наслаждается человеческим пиром. Он наелся досыта и свободно беседовал с лордом Дарроу и Коннором. Он держался уверенно, давая Сорче время подшучивать и поздравлять Эйслинн.

— Я прощу тебя, только если ты сейчас пообещаешь помогать мне, — сказала Эйслинн.

Сорча сжала ее руку.

— Ты же знаешь, что я так и сделаю.

К тому времени, когда пир закончился, большинство из них приложились к своим чашам, и никто не хотел возвращаться домой. Для них были найдены комнаты, и, украв ночную рубашку у Эйслинн, Сорча затащила в комнату своего мужчину.

Она лежала на спине на большой кровати с четырьмя столбиками и безумно улыбалась, глядя на бархатный балдахин.

— Я просто не могу в это поверить, — сказала она.

— Ты была устрашающей, — сказал Орек, проводя пальцами по ее животу. — Я горжусь тем, что являюсь парой такой свирепой женщины.

Сорча повернулась на бок, чтобы улыбнуться ему.

— Это все благодаря тебе.

Орек хотел покачать головой, но Сорча остановила его, взяв в ладони его щеку.

— Ты делаешь меня храбрее. Я чувствую, что могу сделать все, зная, что ты рядом.

Выражение такой нежности появилось на дорогом лице, что у Сорчи не было выбора, кроме как поцеловать его. Он встретил ее ищущий язык своим, покусывая и посасывая губами, когда она придвинулась ближе, желая чувствовать его всем телом.

Пузырики неверия и изумления бурлили внутри неё, слаще вина и не менее опьяняющие. Она дразнила своего полукровку языком, хотела, чтобы он взял ее, заявил на нее права и трахнул до бесчувствия со всем беспокойством и возбуждением, нарастающим внутри нее.