Книга Полукровка, страница 68 – С. И. Вендел

Она отдала Дарраху один из последних сушеных абрикосов, когда ее внимание привлек заинтересованный оклик.

Сорча оглянулась и увидела торговца, стоявшего в своем ларьке и махавшего им рукой.

Орек рядом с ней напрягся от внезапного внимания.

— Эй, вы там, — настаивал мужчина.

В мужчине не было ничего особо примечательного: повседневная туника и поношенный кожаный жилет, шерстяная шапка и седая борода. И все же ей не понравилось, как сально он улыбнулся, его глаза блуждали по шее Орека.

Сорча повернулась к нему, но не подошла.

— Да? — сказала она, разглядывая множество шкурок и мягких голов животных, висящих в его будке.

— Заплачу вам справедливую цену за щенка, — предложил мужчина.

— Енота?

— Да, да. Сейчас он мал, но если кормить его всю зиму, шкура будет идеальной, — мужчина помахал рукой у себя за спиной. — Их трудно поймать в это время года. Я могу избавить вас от необходимости кормить его.

Сорче не нужно было смотреть на Орека, чтобы почувствовать исходящую от него ярость. Это было сродни тому, что она почувствовала, когда работорговцы предложили выкупить ее у него.

Ее спутник сделал зловещий шаг вперед.

— Не продается, — прорычал Орек.

Мужчина поднял руки.

— Я понимаю, что привязаться к нему легко. Будьте уверены, он будет жить в комфорте с друзьями, пока не придет время, — он махнул рукой в темный угол будки. Она не заметила раньше, но там было беспорядочно расставлено несколько клеток, набитых взрослыми енотами. Слишком большие для клеток, они смотрели на нее тусклыми, несчастными глазами.

В груди Орека зародилось рокочущее рычание, и услышала его не только Сорча. Глаза торговца расширились, и Сорча могла поклясться, что увидела, как волосы на его руках встали дыбом, когда Орек приблизился. Так близко, что торговец должен был разглядеть, что кто-то, нависший над ним, не был человеком.

Орек бросил на прилавок две золотые монеты. Они приземлились с громким шлепком,одна покатилась на ободке с оглушительным звоном в тишине, прежде чем упасть плашмя.

— За всех, — сказал Орек, и ничего больше.

Сорча и торговец уставились на него в потрясенном молчании.

Вот так, прежде чем разбить лагерь на ночь в миле от города, Сорча приняла участие в великой акции по освобождению енотов. На золото, которое Орек дал торговцу, они также купили ужасные капканы, а животных унесли подальше в лес, прежде чем выпустить.

Пятероенотов умчались в чащу, радостно щебеча. Даррах, сидевший на своем месте в руке Орека, шмыгнул носом и начисто облизал лапы от кусочка моркови, которой ему только что скормил орк.

— Я думаю, тебе нравится освобождать бедные, плененные души, — сказала Сорча с улыбкой.

Даже несмотря на сумерки, она увидела, как он покраснел. Это согрело ее так, что защемило сердце. Она знала других людей с таким же жестоким началом жизни, изгнанных или отвергнутых, и многие превратили эту тоску в гнев на мир. Не зная никакой любви, доброты или сострадания, они сами их не имели и сеяли жестокость в мире, которому никогда не было до них дела.

На ум приходит Джеррод Дарроу.

Каким-то образом этот крупный мужчина вместо этого развил в себе больше доброты и сострадания, чем она видела у людей с совершенно нормальной жизнью. Он восполнил недостаток не насилием или презрением, а своей собственной добротой. Ему не обязательно было быть добрым. Ему также не обязательно было быть порочным — равнодушие было бы понятным следствием несправедливости обстоятельств его жизни.