Книга Полукровка, страница 72 – С. И. Вендел

— Держи ее!

Он схватился за веревку, и Сорча потянула изо всех сил.

Вся ее сила ничего не значила против ярости и мощи речных порогов.

Ты не можешь заполучить его, черт возьми!

Шаркая сапогами, Сорча откинулась назад, когда Орек, перебирая руками, подтянулся к берегу. Ей показалось, что он попытался позвать ее по имени, но вода хлынула в его открытый рот.

Веревка снова дернулась в ее руках, она упала спиной на каменистую землю, ударившись задницей. Но она нашла опору, зарывшись каблуками ботинок в землю, и потянула.

Ее руки покрылись волдырями и горели от натяжения веревки, с волокон капала вода, но Сорча не отпускала. Она оскалила зубы, как Орек, и потянула.

Наконец — она не думала, что ей это померещилось — веревка немного ослабла. Она услышала рычание Орека и увидела, как он близок к берегу, наконец-то вырвавшись из стремнины. Снова поднявшись на ноги, она перекинула веревку через плечо, повернулась лицом к лесу и потянула.

Орек на четвереньках выбрался из реки, вода и кровь стекали с него густыми струйками. Рот был открыт, клыки обнажились, когда он с шумом глотал воздух.

Руки Сорчи дрожали, она упала на колени рядом с ним.

— Орек… — слова застряли у нее в горле, и она поперхнулась, когда увидела красное пятно на его боку. — О, судьба!

Она подхватила его под одну из огромных рук и потянула.

Вместе они отошли от реки в небольшую безопасную рощу.

Схватившись за бок, Орек прислонился к стволу дерева, губы скривились в гримасе боли. Между его пальцами уже сочилась вязкая кровь, и Сорча почувствовала ее медный привкус. Кровь текла по его лицу из глубокого пореза на левой щеке. Начиная с виска, он рассек левую бровь и шел одним чистым порезом чуть ниже левого уха.

При виде крови у нее скрутило живот. Сорча и раньше имела дело с ранами, но ни с чем подобным. Она всегда лишь мимолетно интересовалась целительскимискусством у тети Софи, и теперь могла просто пнуть себя за то, что не обращала больше внимания, не задавала больше вопросов.

Когда его колени подогнулись, она помогла ему опуститься на землю. Ужас зазвенел в ее ушах, едва слышимый за грохотом собственного сердцебиения.

— Сорча… — простонал он.

— Оставайся здесь, — сказала она ему. Сбросив свой рюкзак, она вытащила Дарраха из кармана, посадила ему на колени и снова помчалась через лес.

Сорча нашла рюкзак Орека там, где он его сбросил. Что придало ей сил поднять и нести его тогда, она не знала и не заботилась об этом. Руки все еще дрожали, дыхание вырывалось судорожными вздохами, но она дотащила рюкзак туда, где, прислонившись спиной к дереву, сидел Орек.

— Вот, — сказала она, бросая рюкзак рядом с ним. Ее руки дрожали, когда она начала рыться в нем, чтобы найти что-нибудь, что остановило бы кровотечение.

Мазь этого не исправит.

Ее желудок снова взбунтовался.

Из его груди вырвалось рычание, и огромная зеленая рука опустилась на ее руку, останавливая ее от рытья.

— Оставь это, — сказал он. В его голосе слышались пронзительные нотки, которые напугали ее больше, чем ухмылка другого орка.

— У тебя должно быть что-то здесь, — сказала она. — Я могу это зашить. Нам просто нужно…

— Оставь, — снова сказал он. — Оставь меня.

Все внутри нее замерло и похолодело. Она посмотрела на него, только чтобы обнаружить, что его глаза прикрыты тяжелыми веками, а губы сжаты в мрачную линию.