Книга Тайны Пантеона, страница 96 – Марина Суржевская

Неужели я действительно смогу делать что-то подобное? Смогу работать с неживой материей? А может, даже создавать наряды, как Дюран Моро? Когда-то я мечтала об этом… До того, как осознала необходимость стать миротворцем.

Я ощутила воодушевление.

– Ну ладно. Как это работает?

Попыталась собрать свой Дух на кончиках пальцев, которые держали дужку очков, а потом растянуть на стекла. Любая работа с Духом начинается с его ощущения и вывода за пределы физического тела. Дальше необходимы расчеты и понимание, что именно я хочу сотворить с предметом. У меня такого понимания не было, но я попыталась вывести Дух и влить его в очки. Конечно, ничего не выйдет. Раз уж вышло с железом, то я наверняка кузнец, а не стекольщик. Но чтобы быть честной, я все же сосредоточилась и представила Августа. Его образ возник перед глазами без малейших усилий…

С противным скребущим звуком толстые стеклянные линзы дрогнули в оправе и… трещины на них затянулись, словно стекло на миг стало жидкой волной, смывающей повреждение!

– Твою ж мать, – изумленно сказала я и выронила очки. Они шмякнулись об стол и снова треснули. Левое стекло вывалилось и раскололось.

Я выругалась в голос и кое-как вставила оставшийся кусок. Осмотрела удручающую рухлядь. Исправить увиденное не получалось и даже зрительный образ Августатеперь не помогал.

Однако я ведь видела, как трещины затянулись!

Схватила веер и полчаса махала им, надеясь преобразовать. Но ничего не вышло. Похоже, ткань и бумага моей силе материалиста не нравились. Тогда я взяла зеркало. Рассмотрела свое лицо и ухо – к счастью, зажившее. На мочке остался шрам, кусочка снизу не хватало. Это выглядело странно, но не так страшно, как я боялась. И все благодаря нейропанели, усилившей мою регенерацию.

Красивое овальное зеркало со сколом исправно отражало мое лицо, но отказывалось меняться, как я его ни трясла. Один раз мне почудилась пробегавшая по амальгаме рябь, но она тут же стихла.

Тогда я решила вернуться к железу, все-таки с ним у меня выходило лучше. Положила ладони на ветродуй, закрыла глаза. Но лопасти висели мертвыми тряпками, механизм не работал. Тогда, прикусив губу, я произнесла имя Августа. И нахмурилась – упрямый ветродуй остался недвижим.

Потрогав его со всех сторон и представив Августа в разных позах, я покрылась горячим румянцем, но не сумела совладать с механизмом. То, что получилось само собой с птичкой и генератором, теперь не работало. Может, я что-то делала не так, все-таки мне отчаянно не хватало знаний и умения направлять свой Дух.

А может, дыра в моих линиях разрослась и поглотила скоротечное умение материалиста.

Я помрачнела. То, о чем я старалась не думать, снова ожило. Как бы я ни пыталась забыться, но мои линии повреждены. Я – деструкт.

Под моей подушкой лежал пузырек из синего стекла. Лекарство из него я так и не выпила.

И сама лишила себя спасения, покинув Кастел. Что теперь со мной будет? Кем я стану?

Я вытянула руку, почти ожидая увидеть на ней что-то жуткое. Шестой палец. Или язвы. Но моя ладонь была все той же.

Рассердившись на собственную слабость, я стукнула кулаком по агрегату.

– Не смей раскисать! Ты Вэйлинг, а значит, найдешь выход!

Ветродуй крякнул и махнул лопастями, словно пробуждающаяся ото сна птица. Железные крылья начали вращение, сначала медленное, потом все ускоряясь. Пока железная штука не приподнялась над полом, а потом не полетела, угрожая разрезать меня на куски!