Онлайн книга «Выбор»
|
– Сегодня не получится. Постараюсь на днях это устроить, мы пешком не дойдем, кони нужны. Устя подумала, что она как раз ножками и бежала, но… верхом всяко лучше. И быстрее. Подождет она. Опять же, она-то по осени шла, а сейчас, по снегуглубокому, да без дорог… нет, не обернуться за несколько часов, тут и мечтать не стоит. – А с государыней Мариной поговорить можно? Боря? – О чем, Устёна? – О важном спросить хочу, государь. – Устя! – Прости, а только и правда – поговорить мне с ней надобно. До того, как отошлешь ты ее. – Хорошо, хочешь поговорить – пойдем, провожу я тебя. Но я с тобой пойду. – Не будет она при тебе откровенна. Уж прости, а только и сил, и времени больше потребуется, чтобы разговорить ее, к чему нам их зря тратить? – Тогда просто послушаю. – Через глазок потаенный? Хорошо, Боря. Мне от тебя таить нечего, а вот ей… только не вмешивайся, даже когда что-то страшное или странное услышишь. Не вмешивайся, умоляю! – Хорошо, Устёна. Хочешь – прямо сейчас пойдем? – Хочу, Боря. Нет, не хочу, а надобно. * * * Платон Раенский к Любаве нередко захаживал, никто и не удивился. Родня, чай. Вот и сейчас пришел, поклонился по-родственному, шубу расстегнул. Царица уже в постели лежала, на локте приподнялась, удивилась: – Платоша? Случилось чего? – Поделиться хотел, Любавушка. А там, может, ты чего придумаешь, может, чего подскажешь. – Чем поделиться? Любава дождалась, пока дверь закроется, а Платон рядом с ней на кровать присядет. Так-то их не подслушают. – Кажись, нашел я, ради кого царь с женой разводиться вздумал. – И кто ж эта стерва? – Марфа. Михайлы Данилова дочка. Любава брови нахмурила, долго припоминать и не пришлось. – Красивая. Черноволосая такая, верно? – Верно. Она о государе всех подряд расспрашивает. – Не о Феденьке? – Нет, Любушка, именно о Борисе. А еще сам он ее на отбор предложил. – Рисковал ведь, Феденька мог бы и ее выбрать? – Ничем не рисковал. Феденьке хоть ты роту красавиц построй, ему никто, кроме Заболоцкой, не надобен. Любава глазами зло сверкнула, но про Устинью говорить не стала. Не до того. – И все это? – А сегодня их вместе видели. Государь ее в покои проводил, а она хихикала дура дурой… – Борису и не ум надобен, судя по Маринке. – Это уж было поклепом злобным, но Платон промолчал. – А ро2дить она ему может, и не одного. Гадина! – И на Марину похожа. Любава кивнула задумчиво. – Я поговорю еще, но кажется мне, прав ты, братец. Положил Борька на нее глаз. – Что делать будешь? – Я? – Со мной-то Петрушку не играй, – махнул рукой Платон. – Какая тебе помощь надобна, сестрица? Любава задумчиво прядь волос перебрала тонкими пальцами. Уже скорее костлявыми… Неприятно выглядело, а отвернуться и нельзя, обидится. – Не знаю покамест, Платоша, не складывается у меня правильно. Сколько смотрю, а все не так, не то… не знаю! Платон шаг назад сделал. И то, сказал он все, что надобно, уходить пора. – Понимаю, Любавушка. Не тороплю я тебя, сама знаешь. Как сложится, так и ладно будет. – Иди, Платоша, подумать дай. А уж я сложить все постараюсь. Платон Раенский кивнул, поклонился почтительно, да и прочь пошел. То-то и оно. Сделать – можно. Хоть завтра помрет в корчах дурочка черноволосая, коя царицей стать возмечтала. Хоть послезавтра женится Фёдор. Да вот беда – не та жена ему надобна. |