Онлайн книга «Выбор»
|
– И то… искать будем, Любавушка. Каждого человека переломать можно, надобно только знать, чем взять. – Ищи, Платоша. Времени у нас и нет, почитай. Красная горка близится. Боярин Раенский кивнул, удалился, внутренне шипя, ровно гадюка. И были у него причины злиться и ругаться. Порча – не удалась. Приворот – снова нет. А ежели ведовство не помогает, так мы по старинке, железом каленым да словом ласковым. Это-то на всех и завсегда действует. Он точно знает. * * * Михайла решил не тянуть. Покамест боярышне все хорошо помнится… уложил Фёдора в постель да и пошел Устинью искать. Постучал в горницу, вошел. Сидит Устя на лавочке, у окна, кружево плетет, коклюшки перебирает. Из окна свет сероватый, и в нем Устя словно плывет и кажется чуточку нереальной, ровно утренним туманом окутанной. Не женщина – видение дивное. У Михайлы даже под ложечкой закололо. Любит он этудевушку! Лю-бит! Пусть она ему уж один раз отказала, да жизнь длинная, могла и передумать. Особенно как на Фёдора насмотрелась да в гадюшнике дворцовом пожила. Могла ведь? – Устиньюшка, радость моя, сердце мое… – Не разрешала я тебе так со мной говорить, Ижорский. – Устя от коклюшек и взгляда не подняла. – А я без разрешения. Устиньюшка, милая, поехали со мной? – Куда, Ижорский? – Куда угодно! Мир большой, весь он перед нами! Обвенчаемся да и уедем. Есть деньги у меня, не придется горе мыкать. – Ижорский, я уж говорила тебе и еще раз повторюсь. Не люб ты мне. Не надобен. – А вот это все по нраву тебе? Царицей быть хочешь? Михайла смотрел дерзко, зло даже. Устя его взгляд встретила прямо, отворачиваться не пожелала. Понимала, оговорился он, не царицей сказать хотел, а царевной. Но – царапнуло. Царицей быть – хотела, да только с Борисом рядом. Чтобы помогать, поддерживать, чтобы защищать до последней капли крови. Вот и царапнуло ее сейчас, больно… – Твое какое дело, Ижорский? Иди себе поздорову, не замай тут! – Так самое прямое, Устиньюшка. Люба ты мне… Неуж правда за Федьку пойдешь? – Лучше за него, чем за тебя. Лицо гневом исказилось, зеленые глаза ядом блеснули. Топью болотной, бездонной… – Я тебя еще спрошу, Устиньюшка, когда время придет. Устя только фыркнула насмешливо: – Иди себе, Ижорский, иди, да не останавливайся. Михайла и вылетел, дверью хлопнул. Да что ж за наваждение такое?! Под кожу ты влезла мне, гадина! И вырвать тебя только с кровью можно, с сердцем из груди вытащить! Да за что мне такое?! Устя и выдохнуть не успела – дверь наново хлопнула. Перед ней Аксинья встала, руки в бока уперла. – Вот ты как?! ДА?! – Я? Да о чем ты? – Устя и не поняла сразу. – Михайла! Мой Михайла тебе в любви признавался! А ты… ты… ГАДИНА!!! – завизжала Аксинья. И лицо сестре царапать кинулась. Устя только выдохнула, сестру в угол спроваживая. Увернулась чуток да ножку подставила – отлично получилось. – Охолони, дура. Не нужен мне твой Ижорский! – А ТЫ!!! ТЫ ему нужна!!! – вовсе уж дикой кошкой зашипела Аксинья, но более не кидалась, поняла, что бесполезно это. Устя только плечами пожала: – Пройдет у него. Успокойся, никто из нас Ижорскому не надобен, разве что власть да деньги. Ради них он и на корове женится… Может, и не стоило так-то, да сил уже у Устиньи не было. Оттревоги за любимого мужчину, от поисков черного, от бессонных ночей, да и Фёдор тут, и бояре, и днем гадюшник девичий… кто ж тут выдержит? Устя исключением не оказалась. Накопилось все – и сестре досталось, не смогла боярышня спокойствие проявить. |