Онлайн книга «Возвращение»
|
Парень и пошел. Подал грамотку и уже тише, только для ушей боярича и боярыни: – Боярышня, Устинья Фёдоровна, челом бьет. Просит приехать за ней да платье какое привезти. Сама она домой идти боится. Боярыня ахнула: – Жива моя доченька? – Я в святилище живу, – просто сказал мальчишка. – Боярышня незадолго до рассвета пришла, попросилась к нам. Волхва ее пустила, а мне приказали грамотку на подворье отнести да сделать все по-тихому. Илья выдохнул: – Матушка, поеду я за Устей? Сейчас колымагу заложим, а ты пока одежду собери и поблагодарить чем… что там батюшка? – Сейчас посмотрю я, сынок. И Евдокия Фёдоровна стрелой сорвалась с места. Нашлась ее доченька! ЖИВАЯ!!! Может, и не умела боярыня детям свою любовь показать. Может, и не говорила о ней ежечасно, и не целовала их, и не ласкала, и делами домашними постоянно занята была. Так ведь не это важно. Любить-то она их все одно любила. А это главное. Не слова, а дела. А дело… * * * Боярин Заболоцкий еще спал после вчерашнего, когдатряхнули его. – Проснись, Алешенька! Устя нашлась! До боярина еще и не дошло сразу, кто нашелся, чего случилось… боярыня это предвидела. А потому и рассолу в кружку налила заранее. Холодного, свежего… Вот к концу кружки и память вернулась, боярин за голову схватился: – Устя! – Живая она. В святилище Живы. – Ох-х-х… – Илюшка за ней поедет сейчас. Я ключи от кладовых ему дала… – Денег возьми. Рублей двадцать или тридцать… знаешь, где лежат. – Боярин упал обратно в подушки. Сил не было. И голова трещала… вино плохое! С медовухи у него отродясь такого не бывает! Сколько ни выпей! Ладно! Коли дочь нашлась, с остальным жена и сын разберутся. Все, считай, в порядке [43]. Опять же, разве неправильно он поступил? Проблема-то решилась, и без него! А так бы сколько он промучился, считай, всю ночь? Правильно, только в следующий раз не вина надо выпить будет, а медовухи. Боярыня и отправилась разбираться. Денег взяла, аж целых пятьдесят рублей, тяжеленький мешочек получился. Меда приказала погрузить, окороков несколько, так, еще кое-чего, по мелочи… за дочь не жалко. Для Усти одежду собрала. Илья в колымагу сел, да и поехали вместе с мальчишкой. Ох, только б все обошлось! Только бы все обошлось!!! * * * Не хотелось Илье в рощу ехать. Ой не хотелось. Да кто ж его спрашивал? Отец сейчас не поедет, оно и понятно. А что Илюше остается? Не мать же посылать? Вот и ехал, и чувствовал себя чем дальше, тем хуже. Укачало, наверное. Доехал до берез да там и вылез. Нехорошо как-то, когда тебя в священной роще выворачивает. Спутник его на это посмотрел да и растворился меж белых стволов. А Илья остался. В желудке у него словно еж ворочался. Жирный такой, с кучей игл… Долго ждать ему не пришлось. Ветви шелохнулись – и вдруг спеленали его, подхватили, поддержали. – Замри и не шевелись, человек. И на виски легли прохладные женские ладони. Илья взвыл от боли. Теперь еж перебрался из желудка в голову. И две самых острые иглы пронзили ее насквозь. – За что?! – Не двигайся! – прикрикнула женщина. – Стой, если пожить еще хочешь! – Добряна? – Из рощи к ним бежала Устинья. В такой же белой рубахе, вышитой по подолу и вороту, с распущенными волосами, в которые была вплетена какая-то трава и цветы. – Что с ним? – Неладное что-то. Темный аркан наброшен. Когда б не сняла я его, мог бы и года не прожить. |