Книга Лин-Ли, страница 76 – Татьяна Солодкова

— Я хотела спросить, — снова заговорила Лина. — Когда мы встретились, у тебя на теле было много ушибов. Это? — Она запнулась.

Как, во имя богов, спросить: "Тебя избивает мать?"

Моррен шмыгнулносом, только лишний раз подтверждая, что теплый плащ был не лишним.

— Я подрался… С соседскими. — Мотнул головой в сторону забора.

Не мать… Это стало облегчением.

Поднимался ветер. Дети мерзли даже в плаще. Сыскарь молчаливо стоял за спиной и ни во что не вмешивался. Мать детей мирно спала в своей кровати. А Линетта… Пожалуй, и сама себе не могла ответить, зачем сюда пришла.

Потянулась к карману плаща и извлекла оттуда несколько медных монет и одну серебряную — увы, это все, что у нее было с собой.

— Купи что-нибудь сестренке. — Настойчиво вложила деньги Моррену в ладонь и практически силой заставила сжать пальцы.

— Госпожа…

— Я как-нибудь зайду еще, хорошо? — Поднялась в полный рост.

Мальчик растерянно кивнул, а она повернулась в сторону выхода с участка и, обойдя Ферда, направилась к калитке.

Плакать было бы глупо, просто немного пекло глаза.

Сыскарь догнал ее через два шага.

— Вы молодец, — шепнул он, чтобы все еще стоящие у крыльца дети его не услышали. — У меня он в прошлый раз не взял деньги.

— Гордый, — улыбнулась Линетта и снова взяла мужчину под руку.

От мысли, что и ему была не безразлична судьба несчастных детей, и он тоже пытался хоть как-то помочь, на сердце стало теплее. Даже без плаща.

Она все-таки разревелась. Много позже — в собственной постели. Сама не знала, из-за чего именно. То, что не все люди живут в достойных условиях, не стало для нее откровением — в столице тоже имелись бедные кварталы.

В детстве Лина даже дружила с девочкой из подобного района и тайком от родителей делилась с ней едой. А один раз и вовсе отдала ей свои еще совсем новые ботинки, солгав родителям, что те порвались и она потеряла их по дороге к обувщику. Как тогда негодовал отец. Всю ночь пересчитывал имеющиеся у семьи сбережения и сетовал на то, что подобная безалаберность доведет их до голодной смерти.

Ботинки тогда, кстати, так и не купили, и Лина до самой зимы носила старые, ужасно натирающие пальцы — прошлогодние.

А подруга разорвала с ней отношения уже через несколько дней — мать запретила той общаться с "богатеями", задирающими нос и позволяющими себе делать подачки тем, кто об этом не просил. Однако ботинки не вернули.

Семья Деверо никогда не считалась зажиточной, но дети всегда были одеты и обуты, а стол в их доме не бывал пустым. Да, без деликатесов и излишков, но не голодал никто. И маленькую Линетту с самого детства мучил вопрос, почему так вышло, что подобное, казалось бы, элементарное, есть не у всех.

А еще другой, такой же риторический, как она поняла позже, когда узнала значение этого слова: почему у настоящих богачей есть действительно все, и, в отличие от нее, они не испытывают из-за этого чувства вины и не пытаются делиться с теми, кто в этом и впрямь нуждается?

"Каждый сам строит свою судьбу", — всегда говорил отец, намекая на то, что те, кто оказались в ужасных условиях, сами в этом виноваты. Своей лавкой, пусть и на окраине столицы, зато приносящей небольшой, но стабильный доход, он воистину гордился и считал это своей личной заслугой.

Лина слушала его и соглашалась. Отчасти.