Книга Истина в деталях, страница 56 – Р. С. Болдт

— Постарайся отдохнуть. Теперь ты в безопасности.

Проходит два часа, пока моя ярость хоть немного утихает — по крайней мере, настолько, чтобы я смог закрыть глаза и попытаться заснуть.

Я не хочу признавать, что причина этого — профессор, которая во сне шевелится и прижимается ко мне еще ближе, упираясь ладонью в центр моей груди.

Не-а. Я не собираюсь признаваться в этом.

Никогда.

Оливия

Я медленно просыпаюсь и обнаруживаю, что обхватываю рукой подушку, словно это мой спасательный круг. Моргая от затянувшегося сна, я начинаю приподниматься и издаю стон от мгновенного протеста моего тела. Затем на меня обрушивается осознание двух вещей:

1) по ощущениям, сейчас гораздо позже того времени, когда я обычно просыпаюсь на работу;

2) я не в своей спальне.

Все, что произошло прошлой ночью, всплывает в памяти.

Я осторожно откидываю одеяло и спускаю ноги с кровати, судорожно ища часы. Телефон лежит в комнате, где я его оставила. Иначе я бы проснулась от звонка будильника. Черт, черт, черт! Декан Харрод будет в ярости от того, что я не предупредила факультет о своем отсутствии.

Внутренняя сторона губы болит от того, что я впилась в нее зубами, когда этот придурок ударил меня сзади, и мои мышцы сопротивляются каждому движению, когда я поднимаюсь на ноги и оглядываюсь по сторонам в поисках хоть каких-нибудь признаков Нико.

В комнате царит полная тишина, поэтому я приглаживаю волосы и направляюсь к двери. Тревога охватывает меня, когда я берусь за ручку, но когда поворачиваю ее и выхожу, то обнаруживаю только двух мужчин, стоящих на страже.

Они бегло кивают мне, и я отправляюсь по коридору в свою комнату. Любопытство нарастает по мере того, как я приближаюсь к звуку мужских голосов, доносящихся из открытого дверного проема.

Голиаф стоит в дверях моей спальни, а Нико находится у большого окна, выходящего на залив, спиной к живописному виду.

Нико стоит, скрестив руки, рукава его рубашки на пуговицах обтягивают бицепсы. Внешне его поза может показаться расслабленной, когда он облокачивается на подоконник. Но напряженные складки по обе стороны рта и сжатая линия губ говорят об обратном.

Мужчины прекращают разговор, как только я захожу внутрь. Первое, что я замечаю — это то, что в моей комнате больше нет беспорядка. Все выглядит так же безупречно, как и в самом начале.

Однако ледяная атмосфера не может остаться незамеченной. Выражение лица Голиафа ничего не выдает, а от Нико исходит арктический холод, и это заставляет меня напрячься всем телом.

Это не тот мужчина, который залез в душ полностью одетый, чтобы обнять меня.

Это не тот человек, который держал меня за руку прошлой ночью,когда я рассказывала о своем прошлом. Тот человек исчез, а на его место приходит хладнокровный ублюдок, тот, кто поднялся до высокого положения в преступном мире. Отсутствие человека, который нежно заботится обо мне и утешает меня, глубоко вонзается в мое сердце.

— Хорошо, что ты к нам присоединилась. — Нико поднимает подбородок, жестом указывая на кресло за столом, развернутое лицом к комнате. — Присаживайся. У меня к тебе вопрос.

Я настороженно наблюдаю за ним и Голиафом, когда решаюсь подойти ближе и опуститься в кресло. Перемещая взгляд с одного мужчины на другого, я молча жду, понимая, что это игра власти. Он хочет, чтобы я нервничала. Была на грани. Но почему?