Книга Смывая волной, страница 35 – Р. С. Болдт

Уронив подбородок на грудь, я зажмуриваю глаза, когда на меня обрушивается жестокая комбинация беспомощности и изоляции.

Я не знаю, кто я, откуда, и даже не знаю, помолвлена ли. Но мне хотелось бы думать, что я обладаю некоторой интуицией и знала бы, если бы у меня были отношения. И представляю, что, если бы это было так, он бы искал меня, не оставляя камня на камне. И все же каждый день доктор Кинг сообщает мне, что никаких объявлений о пропаже людей, подходящих под мое описание, не поступало.

Со вздохом откидываю голову на спинку шезлонга. У меня закрываются глаза, пока я впитываю прописанный им витамин D. Несмотря на то, что солнечное тепло проникает глубоко внутрь и что я пытаюсь успокоить свои беспокойные мысли, тревога проникает внутрь, посылая контрастный холод по моим венам.

Это напоминает мне, что в какой-то момент я исчерпаю свое гостеприимство, и доктор Кинг попросит меня уйти.

Это лишь вопрос времени.

Она

Разочарование преследует меня даже во сне, как будто какое-то место глубоко в моей душе уже знает, что ни одно из этих воспоминаний не даст никаких подсказок к моей личности.

По мере того, как сцена разворачивается в моем сознании, напряжение становится настолько ярким и ощутимым, что мои мышцы становятся каменными, а сердцебиение — неровным.

Когда я смотрю вниз на их мертвые тела, едва способная сохранять вертикальное положение, я испытываю противоречивое чувство правоты и стыда.

Я сама вляпалась в эту историю. Но это не значит, что я в ловушке.

Если папа мог что-то изменить, то и я могу.

Мой отец был верным человеком. Честным. Даже если он сомневался в себе и наказывал себя за свое прошлое, в моих глазах это никогда не умаляло того человека, которого он сделал из себя.

Человека, которым он стал ради меня. Для своего единственного ребенка.

Мне только хотелось, чтобы ты гордился мной, папа. Но теперь я все испортила.

Я резко сажусь в кровати, грудь вздымается от затрудненного дыхания, холодный пот выступает на каждом сантиметре моего тела. Моя майка прилипла ко мне, как мокрая тряпка. Я дрожу, по коже бегут мурашки.

Мои пальцы подергиваются, как будто они отчетливо помнят, как сжимали оружие.

«Но почему? Почему я была там? Что я вообще делала?»

Вопросы терзают меня, но я не в состоянии найти ответы, зарытые в моем бесполезном мозгу. Опустившись обратно на матрас, бесстрастно смотрю в темноту своей комнаты.

Чем больше мой мозг воспроизводит отрывки воспоминаний, тем больше я запутываюсь.

Представляю ли я опасность для доктора Кинга?

Представляю ли я опасность для самой себя?

Проходит целая вечность, прежде чем я снова засыпаю… снова без каких-либо ответов.

ЗАМЕТКА В ДНЕВНИКЕ

Двенадцать лет

Сегодняшний день был унизительным.

У меня начались месячные, и я испачкала кровью свои любимые шорты. Я уже не в восторге от всей этой истории с женственностью.

Папа помог мне, сказав, что все должно быть в порядке, если я постираю их под холодной водой. И надеюсь, что пятно действительно можно вывести полностью. Он предложил разрезать одну из его хлопчатобумажных футболок, чтобы я использовала ее в качестве прокладки, пока он сбегает в магазин, но я сказала ему, что воспользуюсь простоскомканной туалетной бумагой.

Когда папа вернулся из города, у него был самый большой ассортимент вещей. Там была куча прокладок разных марок на выбор, разные шоколадки — конечно, он выбрал органические — и несколько противовоспалительных чаев.