Книга Огонь в его объятиях, страница 104 – Руби Диксон

Я улавливаю проблеск мыслей Эммы, и она действует быстро. Я тоже. Я впиваюсь когтями в стену здания и начинаю карабкаться. Мои крылья автоматически расправляются, но они кажутся слабыми и не выдержат моего веса. Мне придется использовать свои конечности, чтобы преследовать ее, сражаться на земле, а не в воздухе. Но если она улетит, я не смогу последовать за ней.

Тогда я должен вырвать ее крылья. Мне неприятна эта мысль, но когда самка драконивозобновляет свои атаки на здание, в котором прячется моя Эмма, у меня нет выбора.

Я буду защищать свою пару.

«Что происходит?— спрашивает Эмма. — Чем я могу помочь?»

Моя пара храбрая. «Самка идет за тобой. Азар завладел ее разумом. Прячься!»

«Я так и делаю, но она сотрясает здание, Зор,— мысли Эммы полны беспокойства. — И сейчас я прячусь в горе бумаг. Если она использует огонь…»

Ужас охватывает меня, и я удваиваю свои усилия, чтобы взобраться на самый верх здания. «Я остановлю ее,— я клянусь. — Держись подальше от нее».

«Не нужно повторять мне дважды!»— Эмма соглашается. По разрозненным образам в ее мыслях я чувствую, что она ползает по полу с ножом в руке, ища место получше, чтобы спрятаться.

Я переваливаюсь черезкрай здания, мои смятые крылья яростно хлопают в бесполезном отчаянии. Я ненавижу это. Я ненавижу, какой я медлительный, как мои когти впиваются в камень, замедляя меня, когда камень крошится у меня под ногами. В прошлом я бы подлетел к самке и в мгновение ока оторвал ей голову. Теперь я медлителен. Обремененный. Мне это не нравится.

Больше всего я ненавижу то, что это подвергает опасности мою пару. Азар заплатит за это.

Я добираюсь до верха и с грохотом падаю на поверхность крыши, издавая предупреждающий крик. У нее есть последний шанс сбежать от моей пары.

И снова женщина посылает мне свои мысли, и ее странные серые глаза вращаются. Больше всего на свете я хочу связаться с ней — или с Азаром — и сказать ему, что я знаю, что он задумал. Что я знаю о нем, что я никогда не позволю ему забрать мою Эмму. Но в моей голове мелькают воспоминания — о других, которые потеряли всякое представление о том, кто они такие, неся ненавистных салорианцев на своих спинах, когда они смотрят вперед холодными, мертвыми серыми глазами.

Только не снова. Я не помню, но я чувствую, что в прошлом я был таким же, как она сейчас. Я знаю, что не могу вернуться к этому. Мои мысли туманны о том времени, но я знаю, что это неправильно. Это плохо. Я потеряю всякое самоощущение.

Я стану таким же, как эта самка, — сумасшедшим. А я уже слишком долго был сумасшедшим.

Я сопротивляюсь ее мысленным мольбам и бросаюсь вперед, огрызаясь на нее. Смутные воспоминания о тактике ведения боя всплывают в моем сознании. О том, как обманывать своего противника ложными выпадами. О том, как уворачиваться и двигаться низко, когда она движется высоко. О симулировании травм, чтобы заставить вашего противника ослабить бдительность, а затем перейти к убийству. О тренировках среди других воинов и давно забытых упражнениях. Вспышки этих знаний вспыхивают в моем сознании, и я использую эти старые воспоминания. Когда она, шипя, бросается на меня со своими когтями, я отскакиваю в сторону, а затем наваливаюсь на нее всем телом. Я сбиваю ее с ног, и она отшатывается назад. Ее крылья расправляются, чтобы поймать себя и восстановить равновесие, и в этот момент я использую свои когти для удара.