Книга Огонь в его поцелуе, страница 28 – Руби Диксон

Если Дахне вспомнит, что надо меня покормить и достать еще воды, боюсь, я в смертельной опасности. Здесь я в западне, и с каждым проходящим часом это заставляет меня нервничать все больше и больше, ибо, случись что-нибудь плохое, у меня нет даже пути к спасению.

— Са-ча.

Удивившись, я оборачиваюсь. Мне казалось, что в драконьем обличии Дах проводит большую часть времени, а не в человеческом, но ради меня он опять перекинулся и подходит ко мне. Это немножко нервирует, потому что он неприлично голый. Правда, его движения такие красивые, изящные, как у кошки, и вдвое смертоноснее, чем у тигра. Мне кажется, я могла бы наблюдать за ним весь день… если бы на нем были надеты штаны. Каждый раз, когда перед моими глазами появляется его член, как, например, сейчас, я отвожу взгляд, потому что не хочу, чтобы меня застукали, как я его разглядываю.

Не хочу, чтобы он вообразил себе невесть что.

Поэтому я притворяюсь, будто меня очень заинтересовали мои грязные, разбухшие кроссовки, которые после моего вчерашнего окунания в воду до сих пор не высохли.

— Что тебе?

Он подходит еще ближе — настолько близко, что его хозяйство все равно маячит прямо передо мной, иип,— и наклоняется, пытаясь встретиться со мной взглядом.

— Са-ча?

Я подавляю глупый смешок. Наверное, я это заслужила. Я встречаюсь с ним взглядом.

— Да?

Он указывает на обдуваемый ветром выступ.

У меня тут же начинается приступ паники, и я поспешно прячусь за его спиной.

— О господи. Еще один дракон?

Мне очень страшно выглянуть из-за его плеч, и я кладу руки ему на бока, будто могу удержать его на месте, словно щит.

Дах издает низкий, утробный гул, и я понятия не имею, ему нравится или он просто смеется надо мной, но звук кажется радостным. Он оборачивается и берет мою ладонь в свою, точно так же, как я взяла его за руку вчера. После этого он ведет меня к выступу.

О, значит мы в безопасности. Наверное, я просто паникую из-за вчерашнего неожиданного визитера.

— В чем дело, Дах? Что ты хочешь, чтобы я увидела?

Подойдя к выступу, он просто стоит и смотрит в пустые необъятные просторы неба. Я крепко держусь за его руку — не обращая внимания на то, что его пальцы увенчаны когтями — и тоже устремляю взор в даль. Я не вижу перед собой ничего, за исключением руин Старого Далласа, и выглядятони так же, как и всегда. Улицы завалены разбитыми старыми автомобилями и мусором, а сквозь трещины старого асфальта проросла трава. По стенам зданий расползлись плющи, и все небоскребы настолько далеко, насколько может видеть глаз, представляют собой не более чем разгромленные окна. Вижу, как внизу по одной из ближайших улиц движется целое стадо коров и быков. Все это мне так знакомо, поэтому я просматриваю небо. Не вижу ничего. Сегодня солнечный день, погода прекрасная и теплая, на небе не видно ни облачка. Серо-зеленоватые пульсирующие вспышки Разлома — этой зияющей дыры в голубом небе — видны в том же месте, где и всегда.

— Что именно я должна увидеть? — Не то, чтобы я ждала ответа, разумеется. Просто мне как-то спокойнее, когда произношу это вслух, как будто мы беседуем по-настоящему. — Что-то конкретное?

Он не отвечает. Но, когда я снова просматриваю небо и по-прежнему ничего не вижу, я оглядываюсь на него. Дах взирает на меня сверху вниз с самым… страстным, довольным выражением лица. Как будто он просто наслаждается, глядя на меня. Это вгоняет меня в краску и пробуждает во мне чувство робости. Когда в последний раз я чувствовала такое? Каждый раз, когда на меня смотрел Тейт, мне становилось стыдно. Каждый раз, когда на меня смотрел кто-нибудь из солдат, они глумились надо мной, потому что знали, что я продала себя Тейту. В их глазах я была мусором из-за того, на что пошла, чтобы выжить. Никто никогда раньше не смотрел на меня так, словно ничего прекраснее меня в жизни не видел.