Онлайн книга «Частная практика»
|
Как же… младшие родичи. Рожи разбойные и при оружии, хотя ж запрещено. Нет, будь тут Дубыня с дружиною или Гремислав, не рискнули бы. А теперь… — Горе случилось, — вышел на помост Святовит и голову опустил. — Беда великая к землям нашим подобралась, а защитить их некому… Сказать? И что тогда? Люди здесь собрались не просто так. Готовы схлестнуться. Сталь со сталью… умение с умением. А многие даром не обделены. И что получится? Кровь получится. Много крови. Потечёт, побежит ручейками, что по мощёному двору, что по улочкам города, питая ненависть лютую, которая развалит княжество куда скорее Святовита. — И тяжкое бремя упало на слабые женские плечи… — Не дури, матушка, — тихо произнёс Жемайла, второй воевода, оставленный двор блюсти. А видишь ты… хотя чего уж, он со Святовитом давно породнился, сестру вон женою взял. И теперь, верно, место ему иное обещано. Какое? Думать нечего. — Не доводи до греха, — шепчет Жемайла. — Деток пожалей… Не привели. Оставили залогом покорности. Страшно… до чего же страшно. И сказать страшно. И промолчать. — Пусть сама скажет! — донесся из толпы звонкий голос. Кто кинул фразу? Не разобрать. Но другие зашумели, загудели, повторяя на разные лады. И всколыхнулась толпа растревоженным зверем. — Говори же, — в спину упёрся клинок. — Да помни, что не ты одна за сказанное платить будешь… все они… заплатят. Княгиня вскинула голову. И знала она, что вспыхнули яхонты солнечным светом, зимнее солнце приветствуя. Заиграло серебряное шитьё на тканях драгоценных. И громко цокнули каблучки по каменному дереву помоста. Плакать она не собиралась. Но… Люди… сколько их. Собрались… смотрят. И в глазах — надежда со страхом, а ещё злость. И многое, что того и гляди закипит, выплеснется яростью, закрутит кровавую зимнюю бурю. Что делать… Святовит с ляхами спелся, тут думать нечего. И что пообещал? Отдать им западную окраину?Или крепостицы приграничные? И может, даже Вряжск с его портом? А бриттам — торговлю вперёд своих купцов, как прежде было… Худо? Ещё как худо… да распря кровавая, которая войною обернётся, того страшнее. Земли и забрать можно, и крепости, и Вряжск, и права с торговлею. Людей вот не вернуть. Никак. — Я… — начала было княгиня, и солнце, вдруг вспыхнув ярко-ярко, ослепило её на мгновенье. И от вспышки этой, от яркости, от растерянности внезапной, из глаз покатились слёзы. Она пыталась их удержать. Честно пыталась. Но не выходило. И загудела, загомонила толпа, правда, на мгновенье всего, потому как что-то громыхнуло, а следом раздался спокойный голос: — Ну и какая падла маменьку обидела? Матвей смотрелся… неаутентично. Это первое, что пришло Катерине в голову. Вот напрочь неаутентично. Тут вон терема поднимаются, деревянные, хотя и невероятного изящества с красотою вкупе. Стена белокаменная. Помост, на котором люди в длинных одеяниях. И вообще ощущение, что Катерина то ли на слёт реконструкторов попала, то ли на съёмки. А главное, быстро так… Вот вроде в подвале они собрались и хмурый парень измождённого вида что-то ворчит, а потом рукою взмахивает, разрезая пространство. И вот уже терема. Люди. И среди них — Матвей в чёрном кашемировом пальто, шитом, как он выразился, потомственным портным, который ещё государей помнил. Причём выражался серьёзно, а Катерина взяла и поверила. |