Книга Сердце ко Дню Валентина, страница 19 – Лекси Эсме

Разрываясь между замешательством и странным предвкушением, я прикусываю губу, и он повторяет мой жест.

Шахматы?

— Немного.

И под этим я подразумеваю, что я слабо знакома с этой игрой. Было время, когда, повзрослев, Алисия затащила меня в соседский шахматный клуб для детей. У меня никогда не хватало на это терпения, и теперь я знаю, что это было главным образом потому, что с тех пор, как мы потеряли родителей, она была всем, что у меня было. Она хотела убедиться, что я завожу дружбу и поддерживаю общественные интересы, даже если это был шахматный клуб. Это были не самые приятные воспоминания, но они делают мысль о потере Алесии еще более реальной.

— Тогда покажи мне, как играть, — он мягко кладет руку мне на плечо, и в тот момент, когда его ладонь касается меня, все мое тело наполняется энергией. — Твоя сестра в надежных руках, и тебе предстоит долгое ожидание. Кроме того, когда ты вернешься, тебя будет ждать твоя работа. Во — первых, это отвлечет тебя от дел и ускорит время.

— А во — вторых?

Это вызывает у него легкую улыбку.

— У тебя будет с кем провести время, пока ее будут латать.

Я нерешительно топчусь на месте и чувствую, как возражения застревают у меня в горле, но очевидно, что он знает меня лучше, чем я думала.

Подводя меня к двери в комнатуожидания и открывая ее, он тихо обещает мне.

— Я уже поговорил с персоналом. Мы будем всего в нескольких дверях от них, и кто — нибудь придет за тобой, как только закончится операция.

Очевидно, Авиэль не намерен принимать отказ в качестве ответа и не оставляет мне места для возражения. Переступив порог, он молча, уверенными и целеустремленными шагами направляется вперед, просто ожидая, что я последую за ним, и его шаги эхом отражаются от стен длинного коридора.

Дверь за нами закрывается, и он вводит меня в новую, темную и строгую отдельную комнату, в центре которой стоит одинокий стол с шахматной доской. Я не могу не задаться вопросом, была ли эта обстановка подготовлена специально для нас двоих. Как и в других помещениях этого секретного операционного центра, стены здесь голые, а в самой комнате почти нет мебели и украшений. Это помещение служило только одной цели — хирургии. Так что, на самом деле, больше ничего не нужно.

Авиэль с подчеркнутой вежливостью отодвигает для меня стул, прикасаясь к нему так нежно, что у меня мурашки бегут по коже. Я чувствую его присутствие, когда он стоит у меня за спиной, излучая энергию.

— Спасибо, — говорю я, и мой слово едва срывается с моих губ.

Его пристальный взгляд цвета обсидиана встречается с моим, и мускул на его точеной челюсти напрягается, а его обычно спокойное поведение постепенно становится напряженным. Воздух вокруг нас сгущается, и, клянусь, он как раз собирался наклониться, чтобы вдохнуть мой запах, прежде чем сделать шаг назад и разрушить возникшую между нами странную напряженность.

Я позволяю своему взгляду блуждать по краям массивного деревянного стола, похожего на гроб, пока Авиэль занимает позицию напротив меня, между нами шахматная доска. Он наклоняется, чтобы взять большую деревянную коробку, стоящую под столом. Его длинные пальцы ложатся на крышку, и он открывает ее с легким благоговением, методично вынимая каждую шахматную фигуру.

— Убери свой телефон, — строго приказывает он. — Тебе нужно сосредоточиться на игре и ни на чем другом, если ты надеешься выиграть. Я никогда раньше не проигрывал.