Книга Сердце ко Дню Валентина, страница 31 – Лекси Эсме

Авиэль

— Авиэль?..

Я чувствую, как сжимаются и разжимаются мои пальцы, пока я подхожу к панорамному окну в своём домашнем кабинете. Пытаюсь удержать в памяти образ Адоры — но он тает, растворяясь в белёсой круговерти снегопада.

— Адора! — выкрикнул я, отчаянно желая, чтобы кто — то замер на месте. Сам не понимал, почему так рвётся с языка её имя, почему я цепляюсь за его звучание, уже сорвавшееся с губ, почему не могу просто скользнуть по ней взглядом и пройти мимо, избегая встречи с её лицом.

Она остановилась, услышав мой голос, и медленно повернулась. Её глаза метались между мной и сестрой, которую помогали усадить в машину, — она пыталась понять, что заставило меня окликнуть её.

Я стоял неподвижно, кулаки сжаты, напряжение между нами нарастало, сгущалось.

— Да? — наконец отозвалась она едва слышным шёпотом, который в этой зловещей тишине прозвучал почти как крик. Пальцы её впились в дверь, словно в спасательный трос, другая рука слегка дрожала.

Несколько секунд мы не двигались и не произносили ни слова, глядя друг другу в глаза, как два магнита, не в силах разорвать этот взгляд.

Наконец я нарушил молчание:

— Я хотел извиниться за своё поведение во время нашей шахматной партии, — произнёс я, не повышая и не понижая голоса, сохраняя его ровную, непреклонную тональность. — Боюсь, оно было недостойным.

После нескольких мгновений тишины Адора глубоко вздохнула и кивнула заплаканным лицом:

— Видишь, — начала она почти с улыбкой, — ты тоже боишься.

Я ожидал униженного «спасибо».

Не мог признаться, насколько её простая фраза выбила меня из колеи. Я скривился, но на миг что — то во мне дрогнуло — и я не смог сдержать короткого смешка, сорвавшегося с губ. Едва заметная улыбка Адоры сказала мне многое.

— Я думала о твоём вопросе, — сказала она перед тем, как отвернуться и выйти за дверь, не оглядываясь. — Я прошла бы через это сотню раз, если бы это означало, что я снова и снова смогу спасти сестру. Это и есть любовь.

— Авиэль, сэр? — снова звучит голос моего помощника Джеймса — тихо, но настойчиво, он пытается привлечь моё внимание, не напугав меня, хотя это едва ли спасает его от моего раздражения.

Моё тело напряжено от неуёмной энергии, татуировки на коже начинают беспокойно шевелиться — извиваютсяна запястьях, перемещаются по бицепсам, плечам и груди. Я замедляю и углубляю дыхание, пытаясь усмирить их движение.

Джеймсу удаётся добиться моего внимания, когда он снова произносит:

— Сэр?

Этого достаточно, чтобы вырвать меня из уединения моих мыслей. Мой взгляд резко обращается к нему с предупреждением, я всё ещё напряжён и раздражён.

— Что? — резко шиплю я сквозь стиснутые зубы.

Мой помощник — не низкий мужчина, но под моим взглядом он словно сжимается в своём угольно — сером костюме. Я вижу, как двигается его кадык, когда он начинает снова:

— Сейчас два часа. У вас назначена встреча, — напоминает он, поворачивая планшет, чтобы показать моё расписание на день.

Мой взгляд задерживается на нём ещё на мгновение, прежде чем я опускаю глаза на экран. Глубокий выдох вырывается через нос, я закатываю глаза с презрением, пытаясь утихомирить внезапно испортившееся настроение.

Но тут лицо Адоры навязчиво вспыхивает в моём сознании, и я почти ощущаю её присутствие. Во мне закипает гнев — больше всего на свете я хочу, чтобы она снова оказалась передо мной, хотя тут же раздражаюсь от того, что она вообще занимает мои мысли. Она просто женщина. Просто человек. То, что я хочу забыть, — и всё же…