Книга Сердце ко Дню Валентина, страница 35 – Лекси Эсме

Её глаза отводят мой взгляд с болезненной очевидностью.

— Завтра День святого Валентина, — бормочет она, давая понять, что я должен принять это за объяснение, и поворачивается к холодильнику, чтобы убрать кувшин обратно, спиной ко мне.

Я беру в руки самодельное бумажное сердце со столешницы, переворачиваю его в пальцах и читаю слова, нацарапанные на поверхности:

— «С Днём одиноких неудачников»?

Едва я успеваю произнести это, она резко оборачивается и инстинктивно бросается вперёд, но я успеваю убрать его за пределы её досягаемости. Адора оказывается вплотную ко мне, её хрупкое тело прижимается к моему, пока она пытается выхватить бумагу из моих рук.

— Отдай! — её дыхание горячо у моей шеи; что — то во мне упивается её близостью.

Я протягиваю оливковую ветвь и отпускаю хватку; она успевает забрать сердце, но моя улыбка встречает лишь её суровый взгляд, пока она прижимает его к вздымающейся груди, пытаясь вернуть самообладание.

Я просто позволяю тишине повиснуть в воздухе, слегка приподнимая бровь, подталкивая её к дальнейшим объяснениям.

— Это из — за Алесии — это наш любимый праздник, — она отводит взгляд. Ожидая, что я насмехаюсь, её голос затихает. — Я хочу сделать для неё что —то глупое и приятное… особенно в этом году…

Она предполагает, что я усмехнусь, и я оправдываю её ожидания.

Мой насмешливый смех наполняет воздух, пока я медленно отпиваю воду, наслаждаясь тем, как она вздрагивает при этом.

— Ты безумна, — говорю я, обнажая зубы в усмешке и наслаждаясь тем, как она сжимается под моим тяжёлым взглядом.

— Тебе нужно расслабиться, — она хмурится на меня, собирая остальные украшения и бросая на меня огненный взгляд, который растопил бы моё сердце, если бы оно у меня было. Её следующие слова звучат резко:

— Что ты вообще здесь делаешь?

— Как себя чувствует Алесия? — парирую я своим вопросом.

Адора глубоко вздыхает, прежде чем нерешительно ответить:

— Она в порядке. Лучше. Ей всё ещё нужен отдых; она спит.

— Ах… — отзываюсь я мягко. — Я надеялся на более волнующие новости — например, что она начинает вести себя как убийца, у которого мы забрали сердце.

Глаза Адоры расширяются от шока и отвращения; её полные губы приоткрываются в ужасе — и я не могу не наслаждаться этим выражением. Украшения выпадают из её рук, где она стоит.

— Пожалуйста, скажи, что это какая — то извращённая шутка, — её голос едва слышен.

— Это была одна из моих лучших… — мой голос затихает, пока я делаю последний глоток из стакана, ставлю его в сторону, встаю, чтобы поднять бумажные сердца с плитки, и возвращаю их на столешницу.

Я вытягиваюсь до полного роста и встречаюсь глазами с ней — воздух вокруг нас наполняется неожиданной электричеством.

Она вздыхает с облегчением, а затем хлопает меня по груди в полушутливом упрёке.

— Ну, не делай так больше.

Необъяснимо, угол моих губ чуть приподнимается в улыбке. Мои руки тянутся к её — и в груди пронзает острый прилив трепета, когда кончики пальцев легко касаются её, прежде чем я беру её руки в свои. Я смотрю на неё сверху — и не могу удержаться, чтобы не притянуть её ближе и не шепнуть ей на ухо:

— Посмотри, кому — то нужно расслабиться.

Её руки дрожат в моих ладонях, и я чувствую, как её температура повышается на несколько градусов с каждым резким вдохом — она выдаёт одновременно страх и возбуждение от моего невинного прикосновения. Тепло между нами ощущается как осязаемое, я прижимаю её тело к кухонному шкафу, наши взгляды запечатлены друг в друге.