Книга Сердце ко Дню Валентина, страница 53 – Лекси Эсме

— Я обладаю большей человечностью, чем любой другой человек, — он ухмыляется в знак согласия, — Это правда, мое бессмертие — такая же неотъемлемая часть меня, как дыхание. Я повидал все стороны этого убогого мира и не жалею о своем состоянии. Но я прожил века и за всю свою жизнь не видел ничего, кроме различных проявлений человеческой порочности и развращенности, — его низкий голос повисает в воздухе между нами, его горячий взгляд не отрывается от моего, и я очарованаим. — Я никогда не заботился о людях, и это не так удивительно, почему так много из них оказываются в аду с моим отцом. Они сами навлекли на себя вечное проклятие, и смерть кажется естественным способом борьбы с этим злом...

— Ты тоже так обо мне думаешь? Как о чем — то порочном? — мой голос едва слышен, но он нарушает тишину между нами.

Он не торопится, медленно размышляя:

— У всех нас есть склонность ко злу, — Авиэль говорит это завуалированно.

— Тогда тебе, должно быть, нравится создавать возможности для этого, — обвиняю я его, — Ты продолжаешь искать этих испорченных людей.

— Я не просил тебя останавливаться, Адора, — лукаво замечает он.

Я прикусываю губу и делаю, как мне говорят, мое тело наполняется алхимической смесью удовольствия и дискомфорта.

Музыка звучит снова, как будто она никогда не прекращалась. Это более медленная песня, на этот раз он находит новый ритм в своей мелодии, который идеально соответствует движениям моей руки.

Мощная смесь желания и отвращения к нему захлестывает меня. Мои пальцы продолжают свое страстное исследование меня, кружа вокруг моего уже пульсирующего клитора, и я содрогаюсь от силы наслаждения, которое расцветает там.

— Я уже говорил тебе, что мне нравится правда, и когда люди говорят ее мне. Так в чем же твоя правда, Адора? Похоже, ты готова на все ради своей сестры...Ты сожалеешь о том, что спасла жизнь своей сестре, теперь, когда тебе пришлось продать свое тело, чтобы расплатиться с долгами?

Эти слова обжигают, и мои внутренности горят от оскорбления, но я не вздрагиваю — мне никогда не было бы стыдно за то, что я должна сделать для своего единственного члена семьи. Вместо того чтобы признаться ему в своей вине или печали, я зарываюсь пальцами поглубже внутрь и чувствую, как к моим щекам приливает жар, наслаждаясь тем, как глаза Авиэля темнеют от желания, которое он не может скрыть, и в ответ во мне поднимается волна силы.

— О чем я сожалею, — выдыхаю я, мой голос едва слышен, когда я сажусь прямо, с прямой спиной и высоко поднятым подбородком. — Так это о том, что всегда хотела быть с тобой безгранично.

Авиэль прекращает играть, и наступает оглушительная тишина. Он ищет в выражении моего лица что — то, чего не может найти, а я наслаждаюсь этим моментом власти над ним.

— Ты не смогудержаться и поцеловал меня, — продолжаю я. — Ты был настолько поглощен моментом, что перестал искушать меня и просто... взял то, что хотел.

Но я не могу сдержать дрожь, которая пробегает у меня по спине, когда я вспоминаю, как его губы соприкасались с моими, силу оргазма, который он мне подарил, и как он глубоко вогнал свой тяжелый член мне в горло. При воспоминании об этом мое тело разгорается еще сильнее, и по щекам медленно разливается румянец.

— Ты был расстроен, что я выгнала тебя той ночью... — шепчу я в пространство между нами, вспоминая выражение его лица, когда я захлопнула дверь у него перед носом, что подстегивает меня и усиливает удовольствие. — Ты хотел меня, — шепчу я, возможно, не в силах сдержать желание в своем голосе. — И ты все еще хочешь.