Книга Моё пушистое величество, или Новый Год для Властелина, страница 53 – Алиса Чернышова

Личинка нервно улыбнулась. Она, казалось, понемногу оживала, хотя всё ещё выглядела нервной.

— Хорошенькое такое начало…

— Я не смогу тебя защитить, пока не знаю, от чего защищать, — сказал я очевидное.

Ван-Ван долго молчала, теребя одну из своих лент.

— Снежечка, а что, если я… Отвратительный, плохой человек?

Пф.

Глупое дитё. Посмотрела бы ты на моих придворных и родственников, которые все поголовно — хорошие, почтенные люди. Ты на фоне них… Ох ладно, даже комментировать не буду.

— Ты плохой человек? Не беда. Тогда я, как твой фамильяр, помогу тебе спрятать трупы, замести следы и добиться твоих великих целей наиболее разумным путём.

— Что?!

— Что?

…

— С-снежечка, ты…

— Я. Так что там с трупами?

— Их… нет? — бедная личинка была эпатирована.

— Ладно. Тогда что с великими целями?

— А?..

Я закатил глаза.

— Твои цели, как “плохого человека”. Ты не похожа на безумца или сластолюбца, значит, у твоей так называемой “плохости” должны быть корыстные причины. Чего ты хочешь добиться, играя грязно?

— Я… не знаю?

— Хм. Тогда просто поверь мне на слово: по сравнению с теми, с кем я привык иметь дело, ты просто не тянешь на “плохого человека”.

Личинка отвернулась, долгое время помолчала, а потом выдала:

— Я предала своих родителей. Я украла чужое имя, и чужое право здесь учиться. Я обманом поступила сюда.

О как.

Ну, неожиданно.

— Расскажи, пожалуйста, подробнее.

Личинка глубоко вздохнула. Я ободряюще мулыкнул, параллельно направляя в её сторону располагающие к откровенности ментальные волны.

— …Я родом из маленького городка, — сказала она в итоге. — Мои родители… хорошие люди.

Интересное начало.

У меня сложное отношение к словосочетанию “хорошие люди”. Почему-то в девяти из десяти случаев, когда оно звучит, следом всплывает какое-то говно…

Да и не встречал я ещё хорошего человека, который назвал бы себя хорошим человеком. Парадокс, но факт.

С другой стороны, не так уж много раз я встречал тех, кого хотя бы условно мог бы назвать “хорошим человеком”.

— Но ты их предала и они от тебя отказались.

— Я… никогда не была послушной дочерью, — сказала личинка. — Им со мной не повезло.

Ладно…

— …У моих родителей есть своё дело: они зарабатывают ткачеством и пошивом вещей. Они всегда очень сильно любили меня и… надеялись, что я стану как они. Всегда они говорили мне: “Ты будешь как мы, это всё будешь твоё, ты выйдешь замуж за Эмана и будешь присматривать за нами, когда мы будем стары”. У них было… много планов насчёт меня. Но чем старше я становилась, тем меньше я этого хотела.

— Вот как… Значит, где-то там у тебя уже есть назначенный родителями жених?

— Ну, не совсем жених. Эман, папин помощник. Он старше меня на пару лет и… тоже очень хороший. Родители решили, что он будет хорошим мужем и позаботится обо мне. Я должна была выйти за него, когда мы повзрослеем. Отец… любил Эмана и одобрял его.

Я серьёзно призадумался о том, что не помешало бы разобраться в хитросплетениях местных брачных законов и взаимоотношений родитель-ребёнок.

Так, у нас изначально именно родители имели законное право решать, куда отдать (или продать) своих дочерей. Выше их мнения на этот счёт может быть только императорский приказ. По нашим нынешним законам, родители обязаны по достижении возраста отдать дочь либо мужу, либо хозяину, либо мастеру, либо учителю, либо императору. С этого момента девочка перестаёт принадлежать к своей семье, по крайней мере, официально. Неофициально, конечно, внутрисемейные связи остаются, особенно в последние столетия, когда с моей лёгкой руки и благословения тётушки оковы некоторых правил и ограничений слегка разжались.