Книга Святые и Убийцы, страница 186 – Фэя Моран

Микаэль подходит к ней.

– Пусть же примет он этот дар!

И сказав это, он, не моргнув глазом, резко взмахивает лезвием у шеи Мистлока.

Брат за брата

Я не осознаю, что только что произошло.

Я теряюсь от ужаса и просто не могу пошевелиться.

А потом проходят долгие стуки сердца, которые я слышу в собственных ушах, слышу шум своей крови, который резко подступает к голове, ярко ощущаю горение внутри груди, которое сперва падает к животу, затем подскакивает вверх, хлынув к самому сердцу.

И вместе с этими ужасающими чувствами приходит осознание и возвращается голос.

– Мистлок… – хриплю я онемевшими губами, всё ещё не веря увиденному. Будто что-то вынули из меня. Что-то, что было важной частью меня.

Он хрипит что-то в ответ, дрожащей рукой прикоснувшись к глубокому порезу на собственном горле. Его лицо искажено от боли и шока, а из перерезанной шеи хлынула кровь, целыми струями стекая по коже вниз.

Придержавший его сзади мужчина небрежно подталкивает его вперёд, и Мистлок глухо падает лицом вниз, тут же замерев на месте.

– Не-е-е-ет! – кричу я, надрывая голос. – Нет-нет-нет-нет!

Хватка на моей руке ослабевает.

Я молниеносно бью локтем в челюсть Микаэля, услышав после этого омерзительный хруст, и, высвободившись, бросаюсь к лежащему Мистлоку. Я переворачиваю его, придержав за голову, но вместо ярких зелёных глаз, всегда полных жизни, вижу их застывшими, мёртвыми и блеклыми.

– МИСТЛОК! – кричу я надрывисто.

Мир перестал для меня существовать в эти мгновения, размывая всё вокруг в бессмысленные пятна. Звуки превращаются в пыль.

Его золотистые волосы спутываются между моих пальцев, и я крепче обнимаю его, прижимая голову к груди. Затем кричу во всё горло.

Мне столько хочется сказать ему, и от осознания того, что он меня больше не слышит, терзают, царапают, словно острые когти, безжалостно разрывающие плоть, причиняют невыносимую боль и страдания, которых я раньше не знала.

– Прости меня… – шепчу я мертвецу, и из глаз сочатся слёзы. Мне кажется, совсем скоро они превратятся в кровь и вытекут из глубочайших ран души. – Прости… Это я виновата. Ты не должен был сюда… Пожалуйста, прости меня…

Звуки возвращаются, занимая свои положенные места. Пятна вокруг приобретают различные формы: от домов до людей. Голова у меня гудит от ужаса. Будто что-то бьёт меня огромным молотом. А мне больно, но я почему-то не умираю. Бьюсь в агонии, но ещё неумираю.

Тело в моих руках не подаёт никаких признаков жизни. Никто бы не выжил после такой расчётливой и смертельной раны. Никто. Обманывать себя нет смысла.

Мистлок Атталь умер, едва ему исполнилось восемнадцать. Он навсегда остался ребёнком, которого я любила чисто и искренне. Как сестра любит брата.

Словно ад-Дарр забрал у меня брата, чтобы заменить его настоящим… Ему нужно было что-то взамен. Он даровал мне Дарки, забрав Мистлока.

Такова была плата.

Я собираюсь осторожно провести пальцами по векам Мистлока, чтобы прикрыть ему застывшие в ужасе глаза, но меня грубо хватают сразу с двух сторон и поднимают с его тела, отчего оно падает на холодную землю.

– Отпустите меня! – кричу я, полная гнева. Он разгорячил кровь, он хлынул к щекам невыносимым жаром, который должен в конце концов опалить всех виновников. – Вы все умрёте! Мы с вами покончим!

Я дёргаюсь из стороны в сторону, крича как спятивший зверь, пока кто-то не тянет меня за край выбившихся из-за шарфа волос. От последовавшей боли я вскрикиваю, а затем стискиваю зубы.