Книга Святые и Убийцы, страница 87 – Фэя Моран

У меня дрожат пальцы, у меня дрожит тело. Я хочу поймать взглядом Керана, но его нигде нет. Как нет и надежды с ним встретиться и поговорить, чтобы понять, что происходит.

Короля тоже уже не видно.

Я щупаю кинжал через свою одежду. Он по-прежнему на месте, и мне кажется, я почти готова и в самом деле проткнуть им кого-нибудь из близстоящих мужчин, разукрашенных победными татуировками. Они исполняют роли стражников, а значит в первую очередь именно они – моё большое препятствие на пути к долгожданной свободе.

Микаэль не отходит от меня ни на шаг, жадно следя за каждым моим движением, будь то просто лёгкое поднятие руки или же вполне нарочная попытка его отвлечь, к примеру, бросив камень в кого-нибудь, и устраивается неподалёку. Взгляд Змея прикован ко мне, однако руки тянутся к мискам с пряностями и мясом. Я не исключаю такого варианта, что это может быть человеческое мясо, учитывая то, чтомне попалось в супе совсем недавно. Но потом вдруг Микаэль опускает лицо к своей еде, и я решаю не медлить.

Я судорожно хватаю лежащий на камне нож, запачканный мясным соком, потом прячу его в рукав рубахи, пытаясь держать запястье ровно. Он понадобится мне хотя бы на первое время. На тот самый момент, когда необходимо будет действовать быстро, а времени на доставаниекинжала из-под одежды не останется.

Пошёл к маридувесь этот план с прислуживанием этим уродам! Не хватит у меня терпения всё это делать!

Я всё слышу и слышу громкую музыку и вопли пьяных сектантов, пока они медленно не переходят в свистящий звук откуда-то со стороны. Только потом я понимаю, что это вовсе не свист, а игра на инструменте – флейта. А играет на ней парень, показавшийся среди толпы танцующих детишек. Он весело движется, пока музыка течёт по внутренней стороне флейты и выливается наружу, образуя красивую быструю мелодию. Я собираюсь на него не отвлекаться, всё помня о запрятанном ноже, пока вдруг не вижу его глаза. Очень-очень знакомые глаза.

Я прищуриваюсь, но он словно назло мне, будто не желая быть узнанным, опускает голову к девочке у своих ног, вследствие чего капюшон скрывает его и без того слабо виднеющееся лицо. На нём короткий плащ со шнурками, торчащими из-под ворота, свободная коричневая рубаха, того же цвета штаны, заправленные снизу в лёгкие сапоги с узорами. А на груди… два цветочка.

И я быстро вспоминаю его.

Парень поднимает взгляд, продолжая играть на флейте. Его пальцы движутся по поверхности инструмента, образуя музыку, звучащую достаточно весело, чтобы люди позабыли обо всём и пошли танцевать пьяные.

Но что-то идёт не совсем так.

Музыкант втягивает больше воздуха в лёгкие, на заметных из-под капюшона его плаща губах показывается усмешка, а потом из флейты вдруг вылетает шип.

Я не уверена, что кто-то кроме меня видел, как шип влетел и вонзился в шею одного из татуированных мужчин, следящих за происходящим, и тот падает без сознания, лишь на мгновение схватившись за шею. Музыка не прекращается. Никто и не повернул головы в сторону странного явления. Даже детишки, продолжившие беззаботно танцевать вокруг парня. Может, все решили, что он просто слишком пьян.

Один глаз парня голубой, второй – карий. Они находят меня среди ужинающих сектантов в мгновение.

Я открываю рот от удивления, роняя нож обратно на землю, в полной мере убедившись в том, что это действительно тот самый воришка из Каильты. Парень крепче хватается за трубку, которую мы все ошибочно приняли за обычную флейту, изготовленную исключительно в качестве музыкального инструмента. А потом из деревянной флейты снова вылетает очередной шип, вонзаясьв шею второго из здешних стражников. Он падает, и я надеюсь, что замертво.